Но дело было совсем не так. Прибыв на ближайшую дачу вКунцево, Лаврентий Павлович перекинул через плечо большой пыльный мешок ипредстал пред ясны очи генералиссимуса. Генералиссимус был суров – внук не елманную кашу. Дедушка ему и так и сяк, а внучек бросил ложку и ноет:

– Да ну ее, деда, сам заварил, сам и расхлебывай…

Увидев Лаврентия Павловича, генералиссимус просиял:

– Кушай, малэнький оппортунист, а то вот ЛаврэнтийПалыч с мэшком пришел. Нэ будэшь есть кашу – забэрет!

Внук съел кашу молниеносно, чуть ложку от страха непроглотил. Генералиссимуса это обрадовало, и он взревел:

– Васылия мне!

Пред ясны очи вождя народов предстал сын Василий – с помощьюдвух охранников, ибо сам он после вчерашнего-позавчерашнего к вертикальномупередвижению был неспособен.

– Васылий, – сказал отец народов и беспутногоВасилия. – Вот Лаврэнтий Палыч с мэшком пришел. Будэшь похмэляться…

И ежу понятно, что беспутный сын Василий тут же поклялсяпереболеть без опохмелки и выдал запасы спиртного.

– Свэтлану ко мне! – отдал генералиссимусисторическое указание.

Доставили сию минуту ни живу ни мертву.

– Свэтлана, а Свэтлана, – сказал отец народов. –Вот Лаврэнтий Палыч с мэшком пришел. Если будешь заниматься интымной жизнь срежиссером Каплэром…

Дочь Светлана тут же дала клятву забыть и про интимнуюжизнь, и про режиссера Каплера, формалиста и космополита. Мир, покой иблаголепие воцарились в семье отца народов. Однако он ощущал в себе огромныйзапас нерастраченной энергии, а посему снял трубку и приказал:

– Лазарь, а Лазарь! Чтоб через месяц ты мне построил наЧукотке самый большой в мире мэталлургический комбинат! А если за три неделиуправишься – можешь своим именем назвать! Если не управишься – тогда моим.

Трубка жалобно залепетала в том смысле, что дело это нетакое уж простое. Тогда генералиссимус, отечески и хитро улыбаясь в усы, рек:

– А вот тут у мэня Лаврэнтий Палыч с мэшком пришел!Если не построишь за месяц – забэрет!

Трубка бодро отрапортовала, что все будет сделано согласноисторическим указаниям и молниеносно. В таком духе прошли еще несколькоразговоров с постоянными ссылками на Лаврентия Палыча и его мешок. Вот только смаршалом Тито вышла неувязка – не испугался маршал ни Лаврентия Палыча, нимешка, заматерился и трубку бросил. Тут же было велено забыть Югославию, будтоее и на свете не было. Генералиссимус ее лично отчекрыжил ножницами с картыЕвропы и повелел: всех, у кого старые карты найдут, – на Чукотку.Металлургический комбинат строить. Гордый своей полезностью Лаврентий Палыч былотпущен восвояси с напутствием: «Будэшь еще балерин прямо со сцены утаскивать –сам с мэшком приду и забэру!» Лаврентий Павлович пообещал не блудить боле, взялмешок под мышку и пошел вон. Про себя он думал, что блудить будет все равно,потому что генералиссимус, как все великие люди, зрит исключительно вдаль, внеобозримые исторические перспективы, а под носом у себя видит ровно столько,сколько хочет видеть да сколько ему покажут.

В прихожей встретился Хрущев и нехорошо посмотрел вслед.Лаврентий Палыч этого не заметил, а напрасно, на дворе пятьдесят второй уждоходил…

Разумеется, вся вина лежит на этом чертовом метеорите – нашелгде падать! Выбери он иную траекторию, мог бы промчаться мимо Земли и навсегдакануть в бездны мирового эфира. Или вмазаться в американский шпионский спутникк вящей пользе всего прогрессивного человечества. Но метеорит не придумалничего лучшего, кроме как опаскудить небо над честным советским городом. Долявины лежит, конечно, и на грозовых облаках, начавших набухать над городом в тоутро, на электричестве, магнетизме и прочих высокоумных физических явленияхприроды. И на рукотворных явлениях есть вина. Словом, все сплелось в роковойклубок аккурат в тот момент, когда Ромуальд Петрович Мявкин шествовал наработу. Пешком шел. Машины ему не полагалось, ибо не был он секретарем подпорядковым номером, даже завотделом не был, но являлся все же номенклатурно-аппаратнымкадром, всегда готовым подхватить, откликнуться, поучать и обличать, ударить попроискам в осуществление решений. При деле был, одним словом «с людямиработал».

Тут оно все и произошло. Душераздирающий свист ввинтился всолнечное утро, радужные пятна заплясали перед глазами, как стриптизетки изувиденной недавно под величайшим секретом видеопорнухи, верх и низ на секундупоменялись местами, а внутренности едва не эвакуировались через рот.Ошарашенный Ромуальд Петрович не сразу, но отметил, что с окружающим что-топроизошло: застроенная старинными домами улочка вроде бы не изменилась, нонечто привычное напрочь исчезло, а нечто непонятное прибавилось. И пока онвертел головой, пытаясь уяснить суть изменений, к нему подошли с двух сторон.

Справа надвинулась юркая личность в пальто горохового цветаи в сером котелке. Физиономия у личности была абсолютно незапоминающаяся,взгляд соскальзывал с нее, как муха с новенького бильярдного шара, не всостоянии зацепиться за напрочь отсутствующие особые приметы. Физиономия уличности была гнусненькая, вся в охотничьем азарте.

Слева возвышался детина с буйной бородищей, облаченный вгимнастерку, синие шаровары с лампасами, смазные сапоги и бескозырку, из-подкоей курчавился чуб. Из особых примет у детины имелись шашка и витая нагаечка,явно тяжеленькая.

Вышеописанные молча взяли Мявкина за оба локтя, и последнийобнаружил вдруг, что на пуговицах у детины красуется отмененный революциейсимвол самодержавия, двуглавый орел, и тот же символ нагло сияет на кокарде.

– Это вы здесь кино… – пискнул Мявкин.

– А вот пошли к господину поручику, – веско сказалдетина вместо ответа и так наподдал кулачищем по загривку, что Мявкин проглотилвсе подступившие было к языку протесты и покорно засеменил туда, куда его грубовлекли.

А влекли его к скамейке, где восседал – нога за ногу, –постукивал орленым портсигаром по колену чрезвычайно подтянутый и обаятельныйгосподин в голубом мундире с серебряными погонами и аксельбантами. И у этого напуговицах – орлы, орлы, орелики, старорежимные отмененные пташечки! Господи,что же это делается-то?

– Господин Мявкин! Ромуальд Петрович! – расцвелголубой так, словно до сих пор и не видел от жизни настоящей радости. – Амы уж ожиданиями истомились, знаете ли… Позвольте представиться – Охранногоотделения департамента полиции поручик Крестовский!

– Бомба у его за пазухой, – мрачно наябедничалдетина. – Когда брали, кричал – вы, мол, здесь, а я в вас кину. Плетюгановбы вдосыт…

Вслед за тем сноровисто обшарил карманы Мявкина и, будучинемного обескуражен отсутствием в оных метательно-взрывчатых предметов, передалголубому партбилет.

– Ка Пэ Эс Эс, – выразительно прочиталголубой. – Ого, новое название, в целях конспирации надо полагать. Бумагаи фактура не в пример роскошнее – разбогатели, господа большевики? Еще однаэкспроприация, видимо?