— Нет, — рассмеялся психолог, лукаво глядя на Братерского. — У нас тут взаимозачёт.

* * *

Почти двести километров до Тимина автобус от областной администрации проезжает часов за пять, не считая времени ожидания. Поэтому на открытие аквапарка в Тимин отправили меня, как единственного свободного сотрудника с автомобилем. Может быть, Алик решил проучить меня за фиаско с рамштайновской дамой, которая не давал ему покоя со вторичной планерке.

Аквапарк был построен в здании тиминского бассейна, которое 25 лет простояло заброшенным, а года два назад перешло под опеку рудной компании, которая осваивала в районе Тимина крупное месторождение.

Освещать открытие аквапарка нужно было ради интересов Марселя Ветлугина, отца Алика, который имел тесные связи с руководством рудной компании. «Диражабль» часто писал о её достижениях и социальной ответственности, и хотя Алик в последнее время старался умерить аппетиты отца, открытие аквапарка пропустить не мог.

Реконструкция бассейна смахивала на взятку жителям Тимина, чтобы те уняли возмущение растущими возле города карьерами и большегрузным транспортом, который вспахал подъезды к Тимину будто плугом.

К обеду, когда я прибыл в Тимин, жара достигла нужного градуса, за которым маячили обмороки. Приехавшие на автобусе администрации журналисты выстроились шеренгой в тени длинной памятной доски героям Великой Отечественной войны. Доска была изрисована граффити и сзади пахла мочой.

Тень сжималась, напоминая тонкий карниз. Штативы отбрасывали треугольные тени. Тени журналистов липли к ногам.

Словосочетание «карьерная пыль» в антураже Тимина звучало двояко. Оно могло подразумевать серое облако у северной границы города, которое было видно с возвышенности около православного храма. «Карьерная пыль» могла означать и другое: эскорт менеджеров рудной компании, которые шли к бассейну во главе с мэром Тимина Большаковым и заместителем губернатора Ферзевым.

Они появились в дальнем конце аллеи и энергично прошагали к журналистам, демонстрируя прекрасное настроение и умение не потеть. Журналисты таким умением не отличались; они зашевелись вразнобой и завозились с сумками, демонстрируя взмокшие спины.

Ферзев с Большаковым стояли в кольце микрофонов и произносили невыносимо долгие речи. После развала Советского Союза город Тимин медленно, но неуклонно умирал, а теперь тоже неуклонно, но гораздо быстрее, воскресает, и всё это происходит благодаря инвестициям и социальной ответственности бизнеса и так далее.

На авансцену вышел представитель рудной компании с фамилией, которую ему пришлось повторять трижды. Без особой уверенности я записал его как Артура Силагелаева. Он занял ещё семь или десять изнурительных минут, повторяя снова и снова, как его компании приятно делать людям приятно.

После этого Большаков пригласил журналистов к зданию бассейна, которое выделялось оранжево-фиолетовой отделкой и напоминало свинченную из пластмассовых деталей игрушку моего Васьки.

В холле бассейна был накрыт фуршетный стол, который вынудил операторов забыть про свои штативы и присоединиться к ожившим журналистам. По старой русской традиции, они перегородили все подходы к столу, поэтому опоздавшие толкались, как в троллейбусе. Проворная девушка Аня предлагала журналистам свои визитки с надписью «специалист по коммуникациям» и коммуницировала до потери пульса, то смеясь, то изображая шутливый гнев.

Она особенно понравилась всем, когда пообещала хороший обед после презентации.

— А водка будет? — горланил кто-то.

— Будет, будет, и не только водка, — не терялась Аня.

— А в бассейн тоже водки нальют? — спрашивал тот же голос.

— Нет, у нас всё экологически чистое, и вода, кстати, тройной фильтрации.

— А водка тоже экологически чистая, — не унимался голос.

Чиновники с их бизнес-свитой стояли поодаль, засунув руки в карманы, о чём-то вяло переговариваясь и смахивали на солдат, которые проверяли, будут ли пленные есть то, что им дают конвоиры. Потом они ушли.

Через полчаса, когда на тарелках остались крошки и недоеденные зубочистки, журналисты разбрелись по холлу и заскучали. Аня, которой досаждали три особенно настырных дядьки, крикнула:

— Я вижу, все уже отдохнули. У нас всё готово. Сейчас мы проведем экскурсию!

Снова началось брожение, и толпа перетекла за турникеты.

— Вот здесь кафе! — кричала Аня, указывая тонкой папкой налево.

— А водку там наливают? — кричал ей тот же голос.

Я, наконец, разглядел его обладателя, высокого оператора лет пятидесяти. Он картинно прикрыл рот, будто шутка вырвалась случайно, и беспрестанно стрелял по толпе глазами, чтобы убедиться, понравилась ли его заход.

— Нет! — голос Ани становился гулким от кафеля. — У нас детский бассейн. Но будет мороженое и соки.

Аня обратила внимание журналистов на раздевалку с магнитными ключами-браслетами, которые можно брать с собой прямо в бассейн. Я обратил внимание, что раздевалка напротив ещё не отделана: строительный мусор лежал на бетонированном полу.

— Сегодня у нас технические запуск, а к 1 июля всё будет полностью готово, — Аня чуть сбавила голос, который в тесном коридоре звучал очень резко. — Но об этом, я думаю, не обязательно писать. Когда первые посетители придут, всё уже будет закончено.

Мы осмотрели душевые. Кто-то открыл воду, окатив коллегу рыжеватой водой.

— Ой, тройная фильтрация не работает! — засмеялись журналисты.

Аня тоже засмеялась.

— Нет, в бассейне вода идеальная, здесь отдельные насосы стоят, их буквально вчера подключили, воду ещё не прогнали. К 1 июля всё будет хорошо.

— Ага, и водка из краника пойдёт.

Я уже не сомневался, кто автор этого вскрика.

Мы вышли в помещение бассейна, по размеру чуть больше школьного спортзала, отделанного белым кафелем с вкраплениями оранжевых и фиолетовых квадратов. Казалось, бассейн заболел ветрянкой.

В дальнем углу было две горки — тоже оранжевая и фиолетовая. Кто-то предложил искупаться. Операторы деловито щелкали штативами и снимали крупные планы.

— Коллеги, только, пожалуйста, не забирайтесь на горки, я боюсь, что кто-нибудь скатится в бассейн. А спасатели у нас ещё не работают.

— Аня, ну вы же нас спасёте?

— Я, представляете, даже плавать не умею.

— Как же вас взяли на такую ответственную работу?

— Я умею много чего ещё, — отвечала Аня, провоцируя разные домыслы.

Аня развлекала нас, как могла, но скоро стало ясно, что пауза затянулась. Операторы заскучали, а кто-то из журналистов всё-таки забрался на оранжевую горку и констатировал, что высота у неё приличная, но перила шатаются.

Аня звонила кому-то, снова развлекала толпу и снова звонила. Наконец, она объявила: