Их успех в Полоцке был более чем невероятным.

Когда архиепископ заключил договор с Владимиром Полоцким, он постарался наладить такие же отношения с Псковом и Новгородом. Его политика была дипломатичной и осторожной. Он взволновал племена, подчиненные Новгороду, сообщением о том, что немцы пришли освободить их от дани. Но после того как псковское и новгородское войска прошли по всей стране и оказались за Одемпе у самого моря, все военные действия прекратились и племена снова покорились.

Теперь Альберт стал все больше жаловаться Пскову и Новгороду на грабительские нападения на немецкую торговлю со стороны «непокорных» подданных Руси. Он сказал, что в целях самообороны необходимо усмирить города Толова и Торма. Если бы он держал этот регион в своей власти, он мог бы собирать с него дань и отсылать ее в Псков и Новгород.

Псковскому князю Владимиру настолько нравились Рига и немцы, что он отдал свою дочь в жены Дитриху – брату Альберта, но за эту дружбу псковичи его прогнали. Тогда он поехал в Ригу, где его с радостью принял Альберт и дал ему земли.

Когда Владимир Полоцкий увидел, что Псков и Новгород не заключают никаких договоров с архиепископом, он сильно озадачился. Теперь он не знал, как лучше всего действовать против своего наглого соседа, и наконец решил написать ему, затронув в письме различные вопросы. Альберт ответил ему, что он ничего не имеет против дружеской встречи, но где же им встретиться? Он не мог ожидать, что полоцкий князь приедет к нему, да и сам он не мог поехать в Полоцк. Кукейнос теперь был частью владений ордена. Но оставался разрушенный город Герсик, и в этом городе в 1213 г. у них состоялась знаменательная встреча.

Полоцкому князю надо было многое обсудить с магистром Ливонским. Однако Альберт не затрагивал вопросы, которые действительно интересовали Владимира, а упорно сворачивал на то, как им теперь действовать против общего врага. Он предложил действовать в союзе и указал на огромную пользу, которая ожидается от этого сотрудничества. Он сказал, что уже заключенный договор – слишком узок и нуждается в расширении. Владимир был простым человеком и бесхитростными словами выразил все, что думает, изворотливому архиепископу. Неожиданно Владимир сказал ему: «Перестанешь ты наконец крестить моих куршей и ливов? Оставишь ты моих людей в покое? Они мои, а не твои. Если я захочу крестить их, я сделаю это, если уж не оставлять их некрещеными». Архиепископ был поражен. Воззвав к повелению Божию: «Иди и учи все народы путем крещения», он спросил полоцкого князя, чье повеление следует чтить – Божеское или человеческое. Простодушный Владимир ответил: «Божеское» – и больше ничего не сказал о крещении.

«Дань – это совсем другое, – продолжил Альберт. – Сам Господь установил такой порядок, что все подданные должны платить дань своим правителям. Воздайте кесарю – кесарево». Недавно эта дань перестала поступать, но архиепископ заявил, что не виноват в этом. Ливонцы начали просить его освободить их от ига Руси. Слышать это Владимиру было неприятно. В гневе он начал угрожать, что сожжет Ригу, не позволит, чтобы его землю топтали чужеземные захватчики, сровняет их города с землей. Эта встреча чуть не закончилась потасовкой, и ничего не было доведено до конца.

После возвращения в Полоцк Владимир очень опечалился. Его воины не сказали ни слова, но он услышал упрек: «Подумай о том, что ты сделал, дав немцам такую власть. Какой ответ ты дашь Богу за их преступления?» Народ молчал, но князь видел, что люди день и ночь думают о том, как им не попасть под власть чужеземца. Владимир продолжал печалиться до тех пор, пока все не воспрянули духом благодаря большому успеху Новгорода.

Приблизительно в то время, когда Мстислав Удатный вернулся в Новгород в 1214 г., наглость племен, подстрекаемых архиепископом, стала невыносимой. Мстислав немедленно повел своих воинов в их края и дважды прошел по ним из конца в конец. Когда он закончил, люди склонились перед ним и начали, как раньше, посылать дань в Новгород. В 1215 г. Мстислав покинул Новгород, но он показал пример, и Владимир Полоцкий вновь обрел смелость. Вскоре в Полоцке собралось огромное количество воинов – много русских и не меньше ливов. Войско было готово выступить, но когда Владимир собрался взойти на корабль, он споткнулся, упал в воду и внезапно умер. На этом поход закончился.

Спасшись от полоцкого войска, рыцари не избежали поражения от Новгорода. Ранее они снова подчинили себе земли, завоеванные Мстиславом, но Новгород отбил их.

Со смертью Владимира Полоцкого это княжество, можно сказать, перестало существовать. В этом регионе русские настолько ассимилировались с литовцами, что их трудно было различить.

У Владимира не было преемника. После его смерти там, где заканчивались немецкие владения, начинались литовские. Теперь существовала независимая Ливония, а немцы стремились заполучить этот регион, где они построили замок Феллин, а датчане называли этот регион Ревельским побережьем. Это была Эстляндия, или Эстония.

После того как Мстислав Удатный поколебал власть Владимирского княжества в Липецком сражении и навсегда исчез из Новгорода, в 1218 г. настал период спокойствия, что было очень на руку немцам в их усилиях заполучить Эстонию. Но король Дании не меньше желал завладеть этой страной или – если верить его биографу – очистить свою совесть от греха и показать свою преданность Рижской Богоматери, и поэтому он с многочисленным войском высадился на побережье Ливонии.

Датчане и рижские немцы старались теперь превзойти одни других в крещении. Деревушки и поселки трепетали при появлении крестоносцев. Где бы ни случалось сражение, завоеватели становились палачами и всякий раз, когда крестоносец попадал в руки местных жителей, они в отместку сжигали его живьем в качестве жертвоприношения своему богу. Иногда они вырезали крест на спине жертвы, прежде чем сжечь ее.

От замка Феллин и на всем протяжении Ревельского побережья страна покрылась частоколом виселиц. Страшась ужасного меча и виселицы оккупантов, люди проявляли желание креститься. У рижских немцев было много священников, у датчан – мало. Но когда датчанам не хватало священников, они применяли крещение, которое совершали миряне. Они собирали толпу людей и проводили церемонию крещения всех разом. Это случалось так часто, что, когда приходили немецкие рыцари, люди падали на колени и кричали: «Мы уже крещеные!» Были случаи, когда сталкивались две группы миссионеров, и одни отбирали новообращенных у других силой оружия. Ненависть крестителей друг к другу стала настолько велика, что архиепископ поехал в Рим, чтобы пожаловаться на датчан, но встретил там посланцев датского короля, прибывших с тем же. Папа римский утвердил датского короля во владении Ревельским побережьем, однако позже все эти земли отошли Риге.

Курши и ливы не имели возможности спастись под защитой Полоцка, и Новгород тоже не защитил эти племена. За пять-шесть лет, то есть в период между 1218 и 1224 гг., их печальная судьба была решена. За это время в Новгороде несколько раз менялись князья, а псковичи на своих народных собраниях всерьез рассматривали вопрос о вступлении в союз с Ригой. Все жаловались на Новгород. «Наши новгородские братья, – говорили люди, – приходят, чтобы забрать дань с мятежных племен, а затем быстро уходят домой. После их ухода мы из-за них вдвойне страдаем. Дурной мир с немцами лучше, чем такая братская помощь».