Нет, не бывшая. Они не развелись. Фиона почувствовала, как все тело пронзила резкая боль, словно ее проткнули длинным, острым ножом. Ей все равно, сознательно ли Зилла Мэлком-Смит совершила такое преступление, как двоебрачие. Еще одна ложь Джеффа, причем гораздо хуже той, когда он лгал о назначенной церемонии свадьбы. Он не мог назначить свадьбу, потому что уже был женат.

Фиона выронила газету. Потом легла на пол в холле, лицом вниз, переполненная болью, горем и почему-то стыдом.

— Я подам в суд на эти грязные листки за клевету, — сказал Джимс, когда мистер Уголовный Розыск на пять минут оставил его наедине с адвокатом. Он совсем забыл, что высмеивал Зиллу за такое же заявление.

— У вас есть лишний миллион долларов? — Дэмиан Причард был немного старше своего клиента, но очень похож на него: высокий, темноволосый, с классическими чертами лица, тоже гей. — Миллион, который вам не жалко выбросить на помойку или отдать нищему?

— Разумеется, нет. Но мне он и не понадобится. Я выиграю суд.

— Бога ради, окажите мне любезность, позвольте вам кое-что сказать. Когда я был ребенком, по соседству с моими родителями поселился адвокат. Я всю жизнь буду помнить, как отец сказал матери: «Он адвокат, не дразни его». Думаю, что это сыграло существенную роль в моем желании стать адвокатом. То же самое относится к редакторам газет. Не дразни их. — Дэмиан раздраженно покачал головой. — Вы не могли бы придумать алиби получше того, что пытаетесь скормить полиции? Боже, они возвращаются.

Конечно, Джимс мог усилить свое алиби. Сказать правду. Но это худшее, что он может сделать, а результат будет настоящей катастрофой, какой ему еще не приходилось переживать. Он снова сел за пустой стол; рядом Дэмиан, напротив мисс Строгость и мистер Уголовный Розыск. Все сидели на стульях, которые Джимс не поставил бы даже в сарае. По крайней мере, при обращении к нему полицейские называли фамилию и титул, хотя он задавал себе вопрос: долго ли так будет продолжаться?

— Трудность в том, что никто не подтверждает вашего присутствия в Фредингтон-Крус в пятницу после полудня, а также вечером, мистер Мэлком-Смит. Двое посетителей дома заметили, что вашей машины не было.

— Кто?

— Я не вправе вам это сообщать. Вы по-прежнему настаиваете, что провели там вечер пятницы? И остались на ночь?

— Мой клиент, — вмешался Дэмиан, — уже вам это говорил. Несколько раз.

Джимс начал сердиться.

— Зачем мне убивать того парня? Какая у меня причина протыкать его ножом?

— Понимаете, мистер Мэлком-Смит, — сказала мисс Строгость, инспектор уголовной полиции, — тот парень был женат на даме, с которой вы вроде как вступили в брак. — Она улыбнулась, увидев, как поморщился Джимс. — Вы были очень заинтересованы, чтобы избавиться от него, особенно если он угрожал раскрыть правду, скажем, прессе.

— И что? Раскрыл бы кто-то другой. В любом случае он меня не шантажировал. Я думал, они с Зиллой не регистрировали брак. Мы с ним не виделись несколько лет. — Как и любой другой человек на его месте, Джимс с готовностью правдиво отвечал на любые вопросы, кроме одного. — Думаю, года два.

На лице женщины было явно написано: «По вашему утверждению».

— Вы вернулись в Лондон в пятницу после обеда, не правда ли, мистер Мэлком-Смит?

Джимс молчал. Колебался. Он каким-то образом почувствовал, что Дэмиан теряет веру в своего друга и клиента. Мистер Уголовный Розыск пристально смотрел на него. За спиной полицейских рыжую стену пересекала трещина, от пола до плинтуса. Джимс подумал, что получившийся силуэт напоминает мужчину с эрекцией. Он отвел глаза.

Дэмиан, который был настоящим другом и на которого всегда можно было рассчитывать, мягко сказал, стараясь не обращать внимания на тающую веру в клиента:

— Если вы не собираетесь предъявлять мистеру Мэлком-Смиту обвинения, в чем я не сомневаюсь, то обязаны отпустить его домой.

Мистер Уголовный Розыск и бровью не повел.

— Вы вернулись в Лондон, чтобы что-то взять. То, что вы забыли. Полагаю, речь может идти о заметках к выступлению на собрании «Сельского альянса». Конечно, это совпадение, но там присутствовал начальник полиции Уэссекса.

Джимс пытался вспомнить, говорил ли он на собрании о потерянных заметках и о том, что за ними пришлось возвращаться. Но не мог. Какая разница, упоминал он о них или нет? Хватит того, что этот полицейский достаточно умен и, если хотите, опытен, чтобы сделать такое предположение. Значения не имеет даже то, действительно ли присутствовал на собрании начальник полиции. Джимс в отчаянии посмотрел на Дэмиана. Адвокат молчал.

— Мистер Мэлком-Смит?

Судя по тону, они решили выставить его в смешном виде. Джимс подумал, не попросить ли их, чтобы полиция не разглашала его признание? Согласятся ли они? Или остается рассчитывать только на удачу? Кажется, процедуры, о которых он читал в газетах и которые предшествовали судебным разбирательствам об убийствах и других преступлениях, предусматривали сохранение тайны. Полиция никогда не сообщает средствам массовой информации, почему арестовывает подозреваемых или предъявляет обвинение, признаются ли подозреваемые или предоставляют алиби. Должно быть, закон запрещает им это делать. Уже не в первый раз Джимс пожалел, что не изучал право вместо истории и не проходил практику в уголовном суде.

— Мистер Мэлком-Смит?

— Хорошо, я приезжал в Лондон. — Он не осмелился посмотреть на Дэмиана. — Как вы догадались, я забыл документы. Выехал в начале второго и был вынужден остановиться, чтобы перекусить в… кафе на автостраде А30. — Дэмиан издал какой-то звук, нечто среднее между сопением и рычанием. Или Джимсу только показалось. — Точно не знаю где. Возможно, они меня запомнили. Поток транспорта был очень плотный. Я попал… домой только к семи.

Ему показалось странным — и несколько сбивало с толку, — как полицейские восприняли его признание. Не комментировали. Не сказали: «Вы лжете» или «Почему вы не сказали нам правду раньше?» Такое впечатление, словно они привыкли к эпидемии лицемерия и не ждали от него иного. Джимсу стало не по себе.

— Значит, вы поехали домой, мистер Мэлком-Смит?

Теперь ему ничего не оставалось, как говорить правду.

— Я оставил свои заметки у приятеля.

— Ага, — сказала инспектор Строгость. — И где бы это могло быть?

Джимс назвал адрес Леонардо. Ему показалось, что сидевший рядом с ним Дэмиан вздохнул и вздрогнул, хотя, когда он повернулся к адвокату, тот сидел абсолютно неподвижно и выглядел спокойным. Джимсу хотелось упасть перед полицейскими на колени — точно так же, как Зилле перед ним, — и умолять их ничего никому не говорить, поверить ему на слово. Однако он остался сидеть, и выражение его лица не изменилось.

— А мистер Нортон подтвердит ваши слова?

Начав говорить правду, остановиться уже невозможно.