– Пока за ним будет уход, это вряд ли случится.

– За малышом Уильямом был уход! – Я уже была близка к слезам. – Мы его любим!

– Знаю, – говорит. – Знаю, что любите.

– С ним все было в порядке. Кто угодно мог бы ошибиться – забыть убрать таблетки. Нельзя забирать детей из семьи!

– Таких серьезных ошибок никто не допускает, – возразила она ненавистным мне спокойным голосом. Сегодня она была прямо сама не своя.

– Мы можем забрать его назад? – спросила я.

– Не думаю. По крайней мере, не прямо сейчас.

– Тогда зачем вы приехали? Зачем вам понадобилась я? Да еще одна?

Она съехала на край качалки, как будто это позволяло ей быть ближе ко мне.

– Прежде чем дело вашей семьи перешло ко мне, миссис Веркмен затеяла процедуру с целью… в общем, чтобы тебе сделали ту же операцию, что Мэри Элле.

– Это вы о чем? – Откуда мне было знать, что значит «процедура»? Про операцию я поняла, но надеялась, что чего-то не улавливаю.

– После того как ты родишь, врач сделает так, чтобы тебе больше никогда не пришлось беспокоиться о новой беременности, – объяснила она.

– Ну уж нет! – Я помотала головой. – Дудки! Не позволю, чтобы и со мной так поступили! Не поеду в больницу, буду рожать прямо здесь, с медсестрой Энн.

– Медсестра Энн все знает, – сказала миссис Форрестер. – Она проследит, чтобы ты попала в больницу.

Я вскочила и крикнула:

– Не выйдет! Нельзя резать людей, когда они этого не хотят!

– Тебе только пятнадцать лет, Айви, и твоя бабушка подписала разрешение на твою операцию.

– Она говорит, что нет. Она бы не стала. Потому что я выхожу замуж.

– Замуж? – удивилась миссис Форрестер. Кажется, я ее обнадежила. – За отца ребенка? Когда?

Я опять плюхнулась на диван, не зная, как ответить, это ведь была всего лишь мечта… За Генри Аллена? Он больше не слал мне записок, и видела я его всего разок – когда он выходил с другими ребятами из школьного автобуса. Он меня не заметил, потому что я пряталась за деревьями. До чего же мне хотелось в этот автобус! Я ужасно тосковала по школе, но по Генри Аллену я тосковала еще сильнее. Выходило так, что он думать забыл и обо мне, и о ребенке.

Но я все равно не позволю миссис Форрестер и миссис Веркмен, медсестре Энн и неведомому врачу сделать со мной то, что они сделали с Мэри Эллой!

– Я хочу иметь детей, миссис Форрестер! – взмолилась я. – Вы должны мне это позволить!

– Ты не видишь в этом совсем ничего хорошего, Айви? У тебя будет одно ненаглядное дитя, и не придется беспокоиться, как бы не…

Примерно то же самое она говорила Мэри Элле, но это же была полная ерунда!

– Нет, ничего хорошего! – крикнула я. – Единственный ребенок – это неестественно. Говорите, это предложила миссис Веркмен? А вы что? Разве вы ничего не можете возразить? Не можете их остановить?

Она покачала головой.

– Пожалуйста, подумай. Подумай о том хорошем, что тебе даст единственный ребенок…

– Убирайтесь из моего дома! – Я вскочила. Я стала ей грубить, но мне было все равно. – Ненавижу вас!

– Знаю, сейчас ты относишься к этому так, но…

– Вон! Ужасная женщина!

– Я хочу повидать Мэри Эллу и проверить, как…

– Можете не беспокоиться! – Я хотела вытолкать ее в дверь, но меня останавливала мысль о тюрьме. – Она хочет вас видеть не больше, чем я.

– Хорошо. – Она встала и направилась к двери. – Я буду о вас справляться.

Я изо всех сил захлопнула дверь. Мне очень хотелось, чтобы ее стукнуло дверью и чтобы я смогла назвать это несчастным случаем, но она оказалась шустрой. Ей хотелось сбежать не меньше, чем мне – ее прогнать.

Я затормозила на обочине дороги Дохлого Мула, потому что не могла ехать дальше, и закрыла лицо ладонями. Что я натворила! Мне хотелось помочь Айви понять, что ей предлагают хороший выход, но все пошло наперекосяк, в точности как раньше с Мэри Эллой. И немудрено, когда предлагается черт знает что! Вся эта затея – черт знает что! Рассказывая девушке о стерилизации, нельзя избежать скандала, разве что поступить по примеру Шарлотты Веркмен – вообще ничего не рассказывать. Теперь Шарлотта меня убьет. И она будет права: я не в состоянии соблюдать эмоциональную дистанцию с людьми, с которыми работаю. Во всяком случае, с этими.

Я оглянулась на дорогу Дохлого Мула. Вернуться к Айви? Я представила, как она ревет, попытавшись понять, что ее ждет и еще сильнее напугавшись. Я прижала ко рту кулак, воображая ее испуг в этот самый момент. Мне очень хотелось ее обнять, утешить. Вот только она меня к себе теперь не подпустила бы.

Я вытерла платком глаза и поехала дальше. Мили через две машина стала сбавлять скорость. Я надавила на педаль газа, но это ничего не дало. Я недоверчиво посмотрела на датчик топлива: бак был пуст. Стрелка ушла за отметку «пусто». Какая глупость!

Прежде чем мотор заглох, я все-таки успела свернуть на обочину узкой дороги. Колеса зарылись в песок, и я испугалась, что к одной проблеме прибавилась вторая.

Я вылезла из машины и стала описывать круги, соображая, как быть дальше. Машин на дороге не было, в какую сторону ни гляди. Вокруг простирались поля. Кое-где виднелись табакосушильни, вдалеке угадывался фермерский дом. Во всяком случае, я надеялась, что это фермерский дом. Обнадеживающим признаком служила красная крыша.

Я забрала из машины сумочку и портфель и зашагала, утешаясь тем, что неприятность произошла не в разгар жары, не в июле или августе. Было, должно быть, градусов двадцать пять – вполне терпимо. И вообще, погода была для меня сейчас далеко не на первом месте.

Издали донесся шум мотора. Обернувшись, я увидела приближающийся пикап. Я уже начала поднимать руку, но меня насторожил вид пикапа, и я уронила руку. Над одним колесом не было крыла, выгоревшая зеленая краска не могла скрыть проевшую кузов ржавчину. По лобовому стеклу паутиной расползлись трещины. Я вдруг испугалась, что иду по дороге одна и что это небезопасно. Я уставилась прямо перед собой, выискивая взглядом фермерский дом и надеясь, что пикап проедет мимо, но он, поравнявшись со мной, затормозил.

– Куда бредешь, блондиночка? – спросил мужской голос. – Тебя подвезти?

Я подняла глаза. В кабине сидели двое. Один выглядывал в окно – он, должно быть, ко мне и обращался. Он выглядел типичным деревенским балбесом: тупая ухмылка, торчащая из уголка рта зубочистка, нечесаные седеющие волосы, трехдневная щетина. За его головой были укреплены на стенке кабины два карабина.

Не удостоив его ответом, я зашагала дальше, борясь со страхом. «Езжай себе мимо! – мысленно умоляла я его. – Оставь меня в покое!» Я бы не залезла в такой пикап с такими типами в кабине, даже если бы от этого зависела моя жизнь. У меня было предчувствие, что это вопрос жизни и смерти.