В 13 часов 30 минут 18 марта самолеты ВВС Республики в течение 20 минут бомбили позиции итальянцев. Затем в бой пошли танки, но пехота завязла в непролазной грязи и начала наступать только в 16 часов. Итальянцы сначала оказывали ожесточенное сопротивление, но после захвата их первой линии обороны стали быстро отступать. 12-я интербригада ворвалась в Бриуэгу. Дивизия «Божья воля», оборонявшая город, понесла в уличных боях большой урон в живой силе и технике и после этих боев перестала существовать как боеспособная единица.

19 марта весь итальянский корпус беспорядочно отступал. Наступление республиканцев вдоль Французского шоссе сводилось в основном к преследованию арьергардов противника.

20 марта республиканская авиаразведка выявила множество колонн противника, двигавшихся на север. В воздух были подняты 11 бомбардировщиков, 14 штурмовиков и 42 истребителя. Звено штурмовиков атаковало голову первой колонны для отвлечения внимания, в то время как все остальные самолеты обрушивались на «хвосты» колонн. Создались огромные пробки, самолеты забрасывали противника бомбами, поливали пулеметными очередями. Целиться не приходилось: скопившиеся на протяжении 10 километров автомашины, пешие солдаты в несколько рядов были идеальной мишенью. Затем истребители и бомбардировщики переключились на местечко Альгора, забитое войсками.

К вечеру появилась итальянская авиация — 26 истребителей «фиат», но они были быстро отогнаны И-15 и И-16…

22 марта Гвадалахарское сражение закончилось и войска республиканцев стали отходить в тыл. Их встречали восторженными массовыми митингами, празднуя первое по-настоящему успешное наступление молодой Народной армии, которая к тому же разбила части регулярной армии иностранной державы. Крестьяне несли своим защитникам угощение, девушки дарили солдатам вышитые рубашки.

Итальянский экспедиционный корпус потерял более 12 тысяч человек, большое число техники и различного вооружения.

В конце мая 1937 года испанская командировка Мерецкова завершилась, он покинул пылающую Республику и в начале июня ступил на московскую землю. Родина высоко оценила его деятельность в Испании, он был награжден сразу двумя орденами: за оборону Мадрида осенью 1936 года и харамские бои — орденом Красного Знамени (это уже второй орден Красного Знамени; первый Кирилл Афанасьевич получил за бои под Казанью), за организацию разгрома итальянского экспедиционного корпуса под Гвадалахарой — орденом Ленина.

Два года Мерецков ревностно и тревожно следил за дальнейшим развитием гражданской войны в Испании. Когда весной 1939 года он узнал о переданном радио Бургоса сообщении: «На сегодняшний день армия красных пленена и разоружена, национальные силы овладевают последними военными объектами. Война закончена. Бургос 1 апреля 1939 года — года победы. Генералиссимус Франко», — это стало для него тяжелым ударом. Хотя падение Республики было предсказуемо. У Кирилла Афанасьевича еще задолго до этого исхода гражданской войны стало складываться недоброе предчувствие. В воспоминаниях о пребывании в Испании прослеживается его беспокойство на этот счет.

«В феврале 1937 года разгорелась напряженная политическая борьба, — пишет Мерецков. — После падения республиканской Малаги вследствие предательства некоторых командиров и нерасторопности других, на площадь вышел народ. Развевались красные знамена коммунистов, красно-синие левых республиканцев, красно-черные анархистов. От стены к стене перегородили улицу лозунги с десятью требованиями компартии к правительству, среди которых: "Очистить тыл от врагов республики!", "Долой неспособных командиров!", "Проверьте учреждения: рядом с вами сидят фашисты!", "Даешь всеобщую трудовую повинность!", "Ответьте, почему пала Малага?"…

Власть Ларго Кабальеро зашаталась. Двуличный премьер грозил, что, уходя, он громко "хлопнет дверью"…»

Далее Мерецков говорит о том, что в это время франкисты развернули новое опасное наступление у Харамы, судьба Мадрида висела на волоске. В этой обстановке компартия пошла на уступки во имя единства и стабилизации положения. Бригады очередного набора вступили в бой, чтобы еще раз спасти столицу. Перед боем командиры были на инструктаже, и старый испанский офицер, многие годы отдавший армии, сказал, вздохнув: «Да, я не коммунист. Но кем бы мы были сейчас без коммунистов?»

У Харамы устояли, заплатив многими жизнями…

Примерно такая же ситуация повторилась под Гвадалахарой. И снова огромными усилиями Республика удержала свою столицу. Теперь бы, наконец, сделать правильные выводы из этих двух уроков. Но нет, правительство Кабальеро опять занялось интригами.

Мерецков пишет: «Военные советники предлагали премьер-министру реорганизовать армейские тылы. Он клал предложения под сукно. От него требовали наладить работу автотранспорта. Он отмалчивался. Армии не хватало унтер-офицеров. Вопрос об унтер-офицерских школах был замаринован до января 1937 года. Чтобы между Мадридом и Валенсией действовало прямое железнодорожное сообщение, нужно было построить дополнительно 20-километровую железнодорожную линию. Строительство задержали…»

Кирилл Афанасьевич указывает на отрицательные стороны Народной армии. Каждому советскому профессиональному военнослужащему, находившемуся в Испании, запомнились три особенности, характерные для республиканцев. Одна заключалась в слабой роли младшего комсостава. Унтер-офицеры были безынициативны, не авторитетны для солдат, которые признавали только офицеров. Другая особенность состояла в призыве пополнения по партийному признаку. Каждая партия (коммунисты, социалисты, анархисты) предпочитала комплектовать «свои» части. Третья особенность — своеобразное отношение к приему пищи: время, отведенное на завтрак, обед и ужин, считалось священным. Нередко, если подходило время приема пищи, офицер не отдавал приказа идти в бой. Были случаи, когда во время сражения командиры кричали: «Трапеза!» — и перестрелка прекращалась.

В армии всему голова — дисциплина, подчеркивает Мерецков, а она у республиканцев была очень низкой: в подразделениях, частях, соединениях, в Главном штабе.

После отъезда Мерецкова из Испании произошло еще немало политических и военных событий, расшатывающих Республику. Мятежи анархистов в Барселоне и Валенсии. Военная операция под Брунете. 113-дневная битва на Эбро, ставшая откровенным предвестником катастрофы Республики. Смена «двуличного» Ларго Кабальеро социалистом Хуаном Негрином не спасла Республику от краха.

Испания… На всю жизнь она останется в памяти Мерецкова. И боевых друзей, с которыми он здесь работал, ему не забыть никогда.

После девяти месяцев пребывания в охваченной войной Испании возвращение на мирную родину было для Кирилла Афанасьевича долгожданной радостью. Хотя сразу по приезде в Москву эта радость омрачилась ужасным известием о разоблачении группы изменников из высшего комсостава РККА.

Мерецков в первый же день, как ступил на московскую землю, узнал: арестованы начальник управления боевой подготовки РККА К.А. Чайковский, начальник военных сообщений РККА Э.Ф. Аппога, начальник артиллерийского управления РККА Н.А. Ефимов, начальник Управления связи РККА Р.В. Лонгва, начальник Управления кадров Красной армии Б.М. Фельдман, председатель Центрального совета Осоавиахима Р.П. Эйдеман, начальник Военной академии имени Фрунзе А.И. Корк, командующий Приволжским военным округом М.Н. Тухачевский, командующий Белорусским военным округом И.П. Уборевич, командующий Ленинградским военным округом И.Э. Якир. Помимо них арестовано еще 50 командиров.