– Благодарю! – кот несколько раз лизнул языком водку, закатил глаза и рухнул рядом с ноутбуком.

Последней мыслью Пафнутия, явившейся Андрею, была тугая печаль о заветной коробке под лестницей, набитой ватой.

– А что он у тебя ест? – Тамара достала из сумочки расческу и принялась чесать Пафнутию шерсть, предварительно убрав его со стола и положив рядом на диван.

– Все подряд! Как, примерное, и я! – Андрей крикнул официанта и заказал ему свиной эскалоп, пасту по-армянски и жульен. И еще графин водки «Птица счастья». – Но «Вискасом» кормить нельзя – привыкает, потом другое жрать отказывается!

– Само собой! – Анжела чокнулась с Андреем и потянула через соломинку крепкий дамский коктейль. – Как на службе? Расскажи прикол про валюту!

– Сейчас, только поем! – Андрей выхватил у официанта тарелку с хлебом (подается помимо заказа) и жадно откусил. До него только сейчас дошло, что он почти ничего не ел с самого утра. Зато курил и пил!

– Кстати, для чего вам все-таки эта железка? – ноутбук был уж слишком большим, и внимание Андрея нет-нет, да и отвлекалось на него.

– Кино будем смотреть! – Тамара закончила заниматься Пафнутием и поцеловала его в нос. – Сразу видно, не местного пошиба животное – шерстяной и галантный!

Андрей поморщился. Он-то знал, кто такой Пафнутий, и с чем его едят. Андрею вдруг резко расхотелось спать с Тамарой – по крайней мере, пока она не дезинфицирует ротовую полость хозяйственным мылом. Впрочем, лечь с девушкой в постель никто Андрею и не предлагал.

– А что тогда не включаете? Время-то идет! – Андрей имел в виду анонсированный фильм.

– Потерпи, наш резвый друг! – Анжела отвлеклась от коктейля. – Кино сейчас только привезут!

– Кто? Киностудия «Мосфильм» – прямо на дом? – Андрей громко рассмеялся, но тут же скорчился – живот скрутило не на шутку. После дня голодания сухой хлеб пошел со скрипом – и кажется, необходимо срочно навестить одно место!

– Простите, девочки, пойду подкрашу губки! – Андрей, схватившись за левый бок, резво выскочил из-за стола и рванул к туалету. Громкий смех Виктории был ему напутствием – девушка по достоинству оценила шутку.

– Самое нужное помещение в любом здании – это, безусловно, сортир! Особенно если точно знаешь, где он расположен! – Андрей на ходу перехватил снующего без дела официанта и поинтересовался, куда бежать. Туалет оказался замаскирован под фальшивую лоджию, что по задумке владельцев кафе, вероятно, добавляло камерности и домашней атмосферы.

– Интересно, наработал уже на язву или пока еще нет? – Андрей удобно взгромоздился на общественного белого друга, предварительно обложив стульчак специальными одноразовыми прокладками (аж четырьмя, хотя можно было обойтись и одной). – Будем надеяться, нет, поскольку не хотелось бы в столь юном возрасте чувствовать себя инвалидом. Я ведь пока юн!

– Что ты знаешь о юности, кретин? – внезапно внутри Андрея пробудился потусторонний внутренний голос. – На твоем месте я бы даже и не заикался о вещах, о которых не имеешь ни малейшего понятия!

– Это я-то не имею? – от возмущения Андрей чуть не упал с унитаза, быстро достал из кармана сигарету и закурил. – Если хочешь знать, я и есть сама юность – квинтэссенция юности!

Андрей покосился на висящий прямо напротив его головы знак с перечеркнутой дымящейся сигаретой и глубоко затянулся. – А, может, голос прав, и уже пришло время маразма?

– Вот-вот! И я об этом долдоню уже битых полтора часа! – в интонациях внутреннего собеседника послышались злорадные нотки. – Ты – старый козел, тебе только и остается, что копаться в себе!

– А вот и нет! – Андрей сплюнул. – Вот заметь, плевать я хотел на тебя и на твои потусторонние мысли! И если захочу, велю заткнуться – причем навсегда!

– Ну-ну! – угрюмо пробасил голос и обиженно замолчал.

– Могли бы, между прочим, и литературы подложить! – Андрей, не дождавшись продолжения увлекательного диалога, обшарил взглядом кабинку и убедился – читать нечего. – Боятся, что украдут или пустят на «козьи ноги»?

Андрей представил, как вырывает страницу с изображением какой-нибудь полуголой актрисы (или даже не какой-нибудь, а целой Веры Штольц!), сворачивает в трубочку и набивает махоркой. Потом быстро поджигает и втягивает глянцевую красоту в себя, чувствуя, как при этом душа актрисы проникает в самый центр организма и наполняет его сопричастностью – а, может, даже познанием телесного.

– Да! Вот бы стать знаменитостью! – от зависти у Андрея вдруг свело скулы. – Или миллиардером – как там его, Надомниковым! Молодой хлыщ, бабла море, и девушки вокруг – мне и во сне такие не приснятся! И сниматься в «Корте» рядом с красоткой Веркой Штольц – а не по подвалам лазить, как мышь, гадая, прибьют тебя сегодня психи или просто поглумятся!

Андрей тяжело вздохнул. Сгорбился на унитазе – при воспоминании о подвале настроение скатилось ниже абсолютного нуля. Перед глазами Андрея всплыл улыбающийся скромной застенчивой улыбкой Акакий Сыночкин и сурово погрозил ему пальцем:

– Что же ты наделал, Изольдыч? – лицо Акакия скривилось, губы задрожали, как под напором лютого северного сквозняка. – Я ведь тебе доверял всей душой, а ты? Ты бросил меня под танки, а сам сбежал! Разве так поступают с бойцами?

– Уйди, прошу! И без тебя тошно! – Андрей рявкнул на фантомного санитара (тот немедленно исчез), опомнился и резво вскочил с унитаза. – Нет, нужно возвращаться – так недолго и самому двинуться рассудком! Красотки ждут меня, и прочь угрызения совести! В психиатрии, как и на войне, жертвы неизбежны! Солдаты и медперсонал гибнут под бомбами!

Андрей замахал руками, пытаясь загнать под потолок сигаретный дым – а там его добьет работающая вытяжка. Операция: «Дыму – бой и отсутствие перспективы!» заняла у него еще минуты три. Зато свидетельств правонарушения не осталось совсем – а ведь уже довольно давно курение в кафе и ресторанах запрещено совсем, и за него обязательно наложат огромный штраф. Так что Андрей спас хозяев точки общепита от серьезного ущерба!

– Еще одно доброе дело за сегодня обязательно пойдет мне в портфолио, когда на небесах будут решать, в какой котел меня определить – с кипящей смолой или для начала с подостывшей – чтоб привыкал к температуре постепенно! – Андрей вымыл руки, закинул в рот «Орбит», показал самому себе тридцать два белых зуба (посредством отражения в зеркале) и вышел наружу. Всё – теперь он готов к вечерней трапезе и более тесному плотскому общению! И желудок отпустило – слава богу!

Рядом с туалетом топтался разгоряченный мужик, которого, видно, сильно припекало. Время от времени он пытался зажать рукой нечто снизу торса, но спохватывался и только громче шамкал челюстями. Мужик дико взглянул на Андрея, выходящего из двери, и пулей ринулся внутрь.

Спустя секунду Андрей услышал его животный стон облегчения и снова порадовался за себя – одно доброе дело превратилось в два! Ведь разве смог бы мужик без длительного ожидания ощутить всю прелесть процедуры облегчения?