и отступила на шаг, словно в танце.

Она осмотрела его с головы до пят.

– Ты вырос статным мужчиной. Держу пари, ты разбил не меньше сердец, чем Аррик.

Рожер чуть отошел и откашлялся, теребя медальон.

– Госпожа Джесса, позвольте представить мою жену – дама’тинг Аманвах вах Ахман ам’Джардир ам’Каджи.

Джесса с лучистой улыбкой шагнула к Аманвах, намереваясь ее обнять, но юная дама’тинг сделала шаг назад.

– Мм? – озадачилась Джесса.

– Простите, госпожа, но вы нечисты, и вам нельзя ко мне прикасаться, – ответила дама’тинг.

– Аманвах! – воскликнул Рожер.

– Все в порядке, – возразила Джесса, вскинув руку, но не сводя с Аманвах глаз. – Мне извиниться за бесстыдство? Прикрыть грудь и волосы?

Аманвах отмахнулась:

– Дживах’шарум с честью носят одежды намного менее скромные. Меня не оскорбило твое бесстыдство.

– Тогда в чем же дело? – спросила Джесса.

– Ты же из тех, кто варит чай из яблуневых листьев, который превращает твоих хисах в ха’тинг? Ты позоришь их и ослабляешь свое племя, отказывая этим женщинам в детях от их соитий.

– По-твоему, лучше, чтобы они не знали отцов своих детей? – осведомилась Джесса. – Стали матерями-одиночками, не достигнув и двадцати? Мои девочки получают образование и возвращаются к былой жизни более богатыми и подготовленными, чтобы найти подходящих светских мужей и выносить детей знатного рода.

– Значит, они выходят замуж, будучи познанными? – не отставала Аманвах.

Лиша кашлянула, откровенно напоминая о Сиквах, которая познакомилась с Рожером не девственницей. Аманвах не вняла, но Лиша пожалела о своей выходке, поскольку Джесса победно улыбнулась.

– Ты и сама чуток вкусила до того, как нашла Рожера? – спросила сорнячница.

Аманвах оцепенела. Лиша увидела, как ее аура вспыхнула гневом – жарким и грозным, но внешне принцесса сохранила спокойствие.

– Я невеста Эверама, но отправилась к мужу чистой и не познанной смертным мужчиной, как подобает дживах ка. Рожер знал и принял то, что его дживах сен была не такой.

При этих словах Рожер шагнул вперед и взял Аманвах за руку. Она резко обернулась к нему, но нежность в глазах мужа удивила ее, и на гнев наслоилось смущение.

Другой рукой Рожер бережно заправил под платок прядь ее волос.

– Я принял бы и тебя, Аманвах вах Ахман ам’Джардир ам’Каджи. Не думай больше об этом. Не беспокойся ни о чем. Я полюбил тебя в тот миг, когда ты впервые мне запела, и вряд ли когда-нибудь разлюблю.

Смущение исчезло из ауры Аманвах, сменившись чувством столь интимным, что Лише стало стыдно смотреть. Она сняла меченые очки, но и без них увидела слезы в глазах юной священнослужительницы, когда они с Рожером обнялись.

От этой картины глаза увлажнились и у Джессы. Она отвернулась, не желая мешать, и шагнула к Уонде:

– А ты кто будешь?

– Уонда Лесоруб, госпожа, – поклонилась Уонда, и волосы, которыми она прикрывала половину лица, пряча шрамы, качнулись.

– Позволишь? – простерла руку хозяйка.

Уонда замялась, но кивнула. Джесса отвела локоны так же ласково, как Рожер – прядь Аманвах. Проведя пальцем по шрамам, она снова цокнула языком.

– Деточка, их лучше закрашивать, – сказала Джесса. – Я могу велеть кому-нибудь из девочек тебя научить, бесплатно.

– Да? – встрепенулась Уонда.

– Конечно. Но хочешь совет? Прекрати их прятать. Будь собой.

Уонда покачала головой:

– Никто не станет целовать рубцы.

Джесса рассмеялась:

– Позволь открыть секрет. На каждый десяток мужчин, кого они отпугнут, найдется один, который будет мечтать о поцелуе только потому, что ты не похожа на всех. Выше голову, и мужчины потянутся. Женщины тоже, если у тебя есть к этому вкус.

– Я… э-э… – Уонда съежилась.

Джесса снова расхохоталась и избавила ее от необходимости отвечать, затем подняла руку Уонды, рассматривая метки:

– Воронец?

– Да, – подтвердила великанша.

– Позор вам, что не привели Меченого, о котором все говорят. Девочки только и спорят, сделал ли он татуировку на конце.

Оставив Уонду кипятиться по этому поводу, Джесса взялась за Гареда.

– О, да этот почти не хуже! Сам холостяк! – Она бесстыдно ощупала его бицепс. – Приятно, что Джакс сразу поднял тебя сюда. Все девочки отдались бы тебе даром, а никакой бордель не может себе это позволить.

Шторы, как по сигналу, разошлись, и молодая женщина внесла изящный чайный сервиз. Подобно другим, внизу, она была полностью одета, только плечи оголены, да вырез глубок. На платье с одного бока имелся высокий разрез, скрытый юбочными оборками. При каждом шаге на миг обнажалось бедро. Она была высока и не без мускулов – танцовщица.

Гареду женщина улыбнулась и чуть подмигнула, отчего барон Лесорубовой Лощины, бесстрашно сражавшийся со скальными демонами, густо залился краской.

Джесса щелкнула у его уха пальцами, призывая к вниманию.

– Нет, мальчик, тебе придется побыть в стойле, так как мать-герцогиня имеет на тебя виды. Все девочки знают, что ты под запретом, пусть и не рады этому. – Она посмотрела на девушку. – Розаль, налей чай и сгинь, пока не узнала герцогиня.

Розаль кивнула и торопливо накрыла боковой столик. Джесса подмигнула Гареду:

– Не удивляйся, если увидишь кого-то из моих девушек на балу холостяков. Выберешь одну королевой, и я обещаю тебе такую ночь, что голова пойдет кругом. Женишься на ней – и не услышишь ни слова поперек.

– Само собой, Гаред, – сказала Лиша. – Это все, что нужно мужчине от жены.

Джесса мрачно взглянула на нее, и все напряглись. Рожер шагнул к хозяйке:

– Позвольте представить…

– Я знаю, кто она такая, – возразила Джесса, не сводя глаз с Лиши.

Тон был резок, и Рожер, захлопнув рот, отступил.

– Очаровательная суженая крошки Восьмипалого привыкла к иным обычаям, – проговорила Джесса, – но я ждала большей осведомленности от ученицы Бруны.

– И что ты этим хочешь сказать? – спросила Лиша.

– Розаль!

Девушка немедленно поставила чайник и, опустив глаза, подошла.

– Проэкзаменуй ее, – предложила Лише Джесса. – Что, по мнению мудрой госпожи Лиши, требуется от баронессы Лесорубовой Лощины?

Лиша почуяла западню, но зашла чересчур далеко, и ей осталось покрыть оставшееся расстояние прыжком, да побыстрее, чтобы не угодить в хищные зубы. Она надела очки и всмотрелась в ауру девушки.

– Сколько тебе, дитя?

– Двадцать зим, госпожа, – ответила Розаль.

– Давно ли ты учишься в пансионе госпожи Джессы?

– С тринадцати зим, госпожа.

– Все это время ты работала в борделе?

Аура девушки вспыхнула. Розаль пришла в ужас.

– Конечно нет, госпожа. Девушек не пускают вниз, пока им не исполнится восемнадцать зим. Сейчас идет мой второй и последний год. Весной у меня выпуск и дебют. – Она быстро глянула на Гареда. – Если не найду мужа на балу.

– Ты умеешь читать? – спросила Лиша. – Писать?

– Да, госпожа, – кивнула Розаль. – По-красийски, рускански и албински.

– И по-тесийски, естественно, – добавила