каретами, то вспышка магии заявила бы о них громогласно.

Однако и отпускать демона на охоту было нельзя.

– Уонда.

– Да, госпожа.

Оглядевшись, Уонда бросилась к дождевой бочке, стоявшей под свесом крыши. Она прыгнула и оттолкнулась от края, едва коснувшись его; схватилась за кромку наклонной кровли, легко подтянулась и побежала поверху, снимая с плеч лук.

Уонда издала клич, настолько похожий на крик воздушного демона, что спрятавшиеся за мечеными ставнями жильцы вряд ли заметили разницу. Демон услышал и, заложив крутой вираж, ринулся к ней.

Уонда поджидала его, стоя твердо и натянув тетиву, так что стрела подрагивала на уровне уха. Казалось, демон уже подлетел вплотную, когда она выстрелила и меченая стрела полыхнула магией, пронзив его грудь. Тварь тяжело рухнула на тротуар.

– Гаред, – сказала Лиша, когда Уонда начала спускаться. – Будь добр, убедись, что он мертв, и найди какой-нибудь желоб, чтобы его туда положить, а то солнце устроит пожар.

– Иду, – отозвался Гаред.

Он подошел к демону и выдернул стрелу, но подземник не дрогнул. Ни желоба, ни фонтана поблизости не нашлось, и Гареду пришлось разрубить тело и побросать останки в дождевую бочку. Уонда приблизилась к луже ихора, погрузила в нее руки и содрогнулась, когда воронцовые метки поглотили энергию. Кровь демона так и будет вонять, но на солнце не загорится.

Уонда подняла голову и, напитанная ночной силой, сверкнула глазами.

– Не желаете, госпожа, чтобы я еще поохотилась, – может быть, их тут больше?

– Мне будет спокойнее, если ты останешься рядом.

Лиша сказала правду, но ей также хотелось уменьшить потребление магии, пока она не разобралась в ее эффектах.

Они быстро перешли во внутренний город, оказавшись невдалеке от дворца Райнбека. Здесь улицы ярко освещались лампами и патрулировались городской стражей, но и от нее удалось без большого труда скрыться.

– Мы почти вернулись во дворец, – заметила Лиша.

– Само собой, – сказал Рожер. – Бордель соединен с дворцом системой туннелей, чтобы Райнбек и его придворные фавориты могли ходить туда круглосуточно.

Они свернули за угол, там и стоял пансион госпожи Джессы для одаренных барышень. Это было роскошное здание в три этажа, с двумя крылами вокруг центральной башни. Как отметила Лиша, башню и само строение расписали мощными метками, вырезанными глубоко, покрытыми лаком и начищенными до блеска. Пометили и фонарные столбы, высившиеся вдоль улицы. Пади городские стены, пансион был бы так же неприступен для подземников, как сам дворец.

Рожер смело подошел к двери и дернул за шелковый шнурок звонка. Лиша могла только предположить, что тот сработал, – снаружи они ничего не услышали. В следующий миг дверь распахнулась, и на пороге возник огромный мужчина. Он не был так высок, как Гаред, но шире в плечах, с бычьей шеей, которая распирала ворот дорогой кружевной сорочки, и с толстыми ручищами, грозившими разорвать по швам бархатную куртку. Лицо было скособочено, нос, похоже, ломался не один раз. Волосы – чуть тронуты сединой, но это лишь добавляло матерости. На поясе, под рукой, висела полированная дубинка.

– Я тебя не знаю. – Простое утверждение здоровяк превратил в угрозу.

– Да неужели, Джакс? – спросил Рожер, отбросив капюшон. – Я немного подрос, но все еще тот же пацан, которого ты подкидывал так высоко, что я доставал до стропил.

Мужчина моргнул:

– Рожер?

Не успел жонглер кивнуть, как Джакс схватил его под мышки и с гиканьем закружил. Гаред сжал кулаки, но расслабился, едва Рожер расхохотался.

– Заходите, заходите! – Джакс быстро завел всех внутрь и огляделся, прежде чем закрыть дверь. – Позапрошлым летом я побывал на твоем представлении, – сообщил он Рожеру. – Мы с госпожой спрятались в толпе и смотрели. К концу слезы текли у обоих.

Надрыв, прозвучавший в голосе здоровяка, показался несовместимым с огромной, устрашающей фигурой.

– Надо было сказать. – Рожер шлепнул его по руке, но старый друг если и почувствовал, то вида не подал.

Джакс наставил на него палец:

– А тебе не надо было так долго ждать, чтобы зайти. Ты теперь и правда скрипач-колдун Меченого?

– Угу. – Рожер кивнул на спутников. – Я пришел представить госпоже Джессе гостей из Лощины. Она не занята?

– Для тебя? Конечно нет. Но придется пошевеливаться. Становится поздно. Сюда вот-вот потянутся из дворца.

По большой винтовой лестнице, застеленной красным бархатом, он провел их на два этажа вниз. От площадки отходил лишь коридор, но Джакс отодвинул огромный двойной книжный стеллаж. Тот плавно скользнул по рельсам, открыв проход, завешенный тяжелыми кружевными шторами.

Стеллаж вернулся на место, когда они шагнули в богато обставленную комнату, полную красавиц. Одни разлеглись на мягких кушетках, другие расположились в зашторенных отсеках, готовые к приему ночной клиентуры. Все были в нарядных платьях, лица напудрены, волосы искусно убраны. Висел густой аромат духов.

– Создатель, – проронил Гаред, – не иначе я помер и попал на небеса.

Лиша сумрачно глянула на него, и он потупился.

– И ты еще меня боялся сюда отпускать.

В центре комнаты потолок уходил на два этажа вверх, под ним, по окружности, разместились антресоли, которые, видимо, вели в отдельные покои. Джакс быстро провел гостей по лестнице вверх, на балкон, и дальше – в зашторенную арку.

Пройдя внутрь, Лиша услышала внизу шум и, выглянув, увидела, что прибыл принц Микаэль со свитой мужчин. Сердце тяжело бухнуло, и она поспешно задернула штору.

– Надеюсь, здесь есть другой выход, – сказала она спутникам, ожидавшим, пока Джакс приведет хозяйку.

– Больше, чем ты сумеешь сосчитать, – подмигнул Рожер.

– Крошка Рожер Восьмипалый! – послышался возглас, и из-за двери в конце коридора появилась женщина.

Джессе, как и Джизелл, было за пятьдесят. Но если Джизелл с годами набрала вес, платье Джессы по-прежнему туго обтягивало тонкую талию, а грудь, выступавшая из глубокого выреза, осталась гладкой и соблазнительной. Джесса подкрашивала лицо, но красота ее не увяла, и годы выдавались лишь несколькими тщательно заретушированными морщинками.

– Она напоминает мне мать, – сказала Лиша, ни к кому не обращаясь.

– Ага, – согласился Гаред, хотя, судя по взгляду, не видел в этом ничего плохого.

Лиша прикинула, не отослать ли его наверх. И пойдет ли он, если она велит. Аманвах, похоже, думала о том же. Она встала между Гаредом и женщиной, а Рожер распростер объятия.

Прижав его к груди, Джесса цокнула языком:

– Рожер, прошло больше десяти лет. Я чуть ли не сама кормила тебя титькой, а ты не удосужился заглянуть?

– Вряд ли это одобрил бы герцог, – ответил Рожер.

Он отстранился, и Лиша увидела, что глаза у него мокрые. Как бы она ни относилась к сорнячнице, было ясно: Рожер ее любил.

– Дай мне взглянуть на тебя, – сказала Джесса, развела ему руки