момент. Бел был богом. Бел был дьяволом. Он был глазом бури, первобытным страхом человечества, королем грехов, бесспорным правителем своего мира. Мира, который он хотел бросить к ногам смертной девушки. Как бы безумно это ни звучало. И опасно.

Пальцы Бела коснулись моего подбородка и поднимали его, пока наше дыхание не слилось воедино. Я вздрогнула. Мой рот невольно открылся, а когда он нежно дотронулся до него своим, мне пришлось задержать дыхание, чтобы не застонать. Прикосновение оказалось мягким, как бархат, но разожгло во мне огонь, который грозил сжечь меня дотла.

Бел осторожно усилил давление. Его язык лизнул мои губы. Он просил разрешения, играл со мной, и я откликнулась на чувственное приглашение. Поцелуй Бела был не требовательным, не настойчивым, он был шедевром терпеливого соблазнения. Он не торопился, пока жар не лишил меня способности думать, а каждый сантиметр кожи не начало покалывать.

Лишь тогда его пальцы скользнули мне на шею, и Бел углубил поцелуй. У меня подогнулись колени, я тонула в его вкусе. На меня нахлынули воспоминания о ночах, которые мы провели вместе. Сплетение тел и невообразимая страсть. Все во мне кричало и требовало отдаться ему, чтобы еще раз пережить этот экстаз. Всего один-единственный раз. Я застонала ему в губы, и Бел мгновенно отреагировал. Он обвил рукой мою талию и прижал меня к груди, позволяя прочувствовать мощь и силу его тела. Мне хотелось притянуть его к себе, хотелось показать, что я ему рада, вцепиться в его горячие мускулы, но я одернула себя. Это всего лишь поцелуй, и должен им оставаться. Все-таки я сама высокомерно утверждала, что это желание можно обуздать при помощи капли самообладания. Теперь придется отвечать за свой длинный язык.

Я искала что-то постоянное в бушующем безумии страсти и чувственности, но завязанные глаза очень усложняли этот поиск. Я оказалась беспомощна перед своими ощущениями и эмоциями. А единственной опорой, которую мне удалось найти, было спокойное сердцебиение Бела, которое пульсировало под моими пальцами. На нем можно сконцентрироваться. Я считала равномерные удары и старалась вернуть себе контроль над дикими желаниями.

Это всего лишь поцелуй, не более.

Поцелуй и сердце, которое билось для меня.

Мое сопротивление потребовало плату. Разум капитулировал. Я увидела звезды и не могла больше стоять самостоятельно. Но это не имело значения, потому что Бел держал меня. Он всегда будет меня держать, я это знала. Даже если это несло ему погибель.

Меня затрясло. От страха. От отчаяния. От смятения.

Это всего лишь поцелуй.

Поцелуй и ощущение полной безопасности, из-за которого мое сердце плакало от счастья. Не в силах бороться с этим, я впервые позволила этому чувству раскрыться во всей красе. Ошеломляющее, шокирующее, пугающее и прекрасное. И внезапно я поняла, что это чувство нужно мне как воздух.

Это всего лишь поцелуй, напомнила себе я и осознала скрывающуюся за этими словами ложь.

Возможно… просто возможно, что есть что-то еще, кроме физического притяжения. И, возможно, оно окажется достаточно сильно, чтобы исцелить раны, которые нанес мне Бел? Но я этого не выясню, если продолжу противиться ему…

Я осторожно обняла Бела за шею и вдруг снова смогла дышать. С моих плеч упал такой невероятный груз, что только теперь мне стало ясно, что своим сопротивлением я сама превращала себя в пленницу. Я правда не знала, куда все это приведет, но я узнаю.

Со всей страстью я отдалась силе Бела, его вкусу, его пылу. У меня вырвался тихий стон, и я больше не понимала, почему вообще когда-то колебалась.

Именно в этот момент Бел разорвал поцелуй. Он обхватил мои запястья и оставил наедине с холодной ночью и моим горящим сердцем. Ослепленной и сбитой с толку, мне потребовалось несколько секунд, чтобы заново обрести равновесие и чтобы сообразить, что он ушел и уже не вернется. А потом на меня накатило беспощадное одиночество.

Послышались шаги. Звон посуды. Тихие голоса.

Внезапно с моих глаз исчезла ткань. Меня ослепил тусклый свет костра. Защищая глаза, я прикрыла их рукой и часто заморгала. Вокруг суетились слуги с тактично опущенными головами, что-то уносили и убирали. Кто-то сунул мне в руки сложенную одежду и уважительно мне кивнул. Нет, не мне. Тому, кто стоял рядом. Жанне. Телохранительница Бела складывала шелковый шарф, который, по-видимому, только что с меня сняла, и со смесью равнодушия и деликатности игнорировала мое разгоряченное состояние. В целом, эта ситуация здесь явно никому не казалась странной, словно люди привыкли к куда худшим выкрутасам своего хозяина.

Упомянутый хозяин стоял немного в стороне, прислонившись к одной из деревянных опор козырька. Бел смотрел на вершины гор, которые вырисовывались на горизонте в свете занимавшегося рассвета. В его глазах светилось непостижимое выражение. Он выглядел раздраженным и недовольным. Самим собой или мной, я точно сказать не могла, но пропасть между нами казалась мне невыносимой. Так что я проглотила свою гордость и направилась к нему.

– Бел, я… – Голос звучал хрипло. Прочистив горло, я постаралась не обращать внимания на то, что у нас появились зрители. – Тебе… не нужно было останавливаться, я…

– Серьезно, Кассия? – холодно спросил Бел. Он повернулся ко мне и впился в меня взглядом с такой безжалостностью, что я вздрогнула. – Но это ведь просто что-то на физическом уровне. Сексуальное напряжение. Инстинкты. Гормоны. Немножко самоконтроля, и это можно будет держать в узде. – Меня сильно задела его ирония. Хотя хуже всего была окончательность, сочившаяся из каждой его поры. – А если это окажется не так легко, как ты предполагала, Кассия… придется тебе найти кого-нибудь другого, кто тебя удовлетворит. Больше я тебе в этом не помощник. Твой долг выплачен. Ты свободна.

Он словно опять вонзил кинжал мне в сердце. Как оглушенная, я хватала ртом воздух. На глаза навернулись слезы, но Бел от меня отвернулся.

– Отведи ее обратно.

Это последнее, что я от него услышала, прежде чем все плотины рухнули.

Белиал

Но ад – это просто сауна

Резкость моих слов ранила меня так же сильно, как и Кассию, но иного выхода я уже не видел. Она должна понять ценность того, что я ей предлагал. Моя любовь не была чем-то само собой разумеющимся.

Когда дверь за ней закрылась, все мои инстинкты взревели, требуя не отпускать ее.

Я не двигался. Иначе бросился бы за ней и начал просить прощения.

Лишь полчаса спустя я потянулся за своим телефоном. Готовность Кассии подарить мне свою душу – это уже прогресс. Мне не нужен этот дар, но тем не менее