– Скорее все дело в тех напитках, которые приносят из бара, – сказала Элеонор, и в ее голосе я наконец услышала оживление. Она молчала какое-то время, когда мы поворачивали с Броуд-стрит на Кинг-стрит. – Помню, как ты смущалась, не могла произнести ни слова и все оглядывалась, боясь, чтобы кто-нибудь не заметил, как ты пялишься на этих ребят в униформе «Цитадели», сидевших в соседнем кабинетике.

– Если я и молчала, то лишь потому, что пыталась подсчитать в уме, сколько мы уже потратили, потому что в кошельке у меня было только двадцать долларов – все, что я заработала, продавая косметику в магазине «Молли Гвинз».

Элеонор молча катила коляску, а потом остановилась перед витриной «Берлинз».

– Когда мы в следующий раз пойдем в «Каролину», угощать тебя буду я.

Я покачала головой.

– В этом нет необходимости. Какие счеты между сестрами? Ты всегда вносила свою лепту, добавляя элементы риска во все наши эскапады. – Раньше я жила с мыслью, что наши совместные с Элеонор выходки лучше выбросить из памяти. Но с течением времени я вспоминала эти приключения все чаще и чаще, считая их неотъемлемой частью взросления, достойной того, чтобы навсегда быть запечатленной в памяти.

Мы посмотрели на наше отражение в витрине, и наши взгляды встретились.

– Ты имеешь в виду эпизод с кражей телевизора мистера Грунда? – спросила Элеонор, и уголки губ, независимо от ее воли, поползли вверх.

– Да нет, на самом деле я думала о том вечере в «Каролине». Я лишь потом узнала, что эти платья тебе вовсе никто не дарил. Подумать только, я встретилась со своим будущим мужем в краденом платье.

Она искренне возмутилась.

– Вовсе я их и не крала, просто позаимствовала на время. Мамина двоюродная сестра так и не догадалась бы, что они на время покидали ее кладовку.

– Если бы не увидела нас в «Каролине».

Элеонор не сдержалась и фыркнула от смеха.

– Да, пожалуй, мне не стоило этого делать. Отношения с семьей мамы и так всегда были напряженными, а после того случая и вовсе прекратились. Зато именно ты уговорила меня пойти поболтать с этими мальчишками.

Я смотрела на красное платье с бретельками-спагетти на витрине, но мои глаза его не видели.

– Твоя способность вечно вовлекать меня в неприятности доводила маму до белого каления.

Мы обе замолчали, думая о нашем последнем приключении, печальные последствия которого никто из нас не мог предугадать. Поворачивая мое кресло, она произнесла:

– Давай-ка заглянем в этот магазин. У них точно должен быть отдел одежды для беременных, а если его тут нет, мы посмотрим какие-нибудь кофточки свободного покроя.

Она втолкнула кресло в магазин, словно пытаясь спрятаться там от воспоминаний двух сестер, пребывающих во власти заблуждения, что призраки прошлого не смогут до них дотянуться.

Было почти одиннадцать часов, когда мы вышли из третьего магазина. Кресло было увешано многочисленными пакетами с покупками, еще несколько лежали у Евы на коленях, а остальные несла я. Все это великолепие было приобретено по распродаже, и мы вполне уложились в бюджет, выделенный для этого Евой.

А еще я сделала бесчисленные снимки нарядов, которые Ева могла использовать для воплощения своих творческих идей. Потом я передала Еве свой телефон, чтобы она позвонила Глену и сказала, что пора ее забирать, но тут вдруг услышала, как кто-то зовет меня по имени. Я обернулась и увидела направляющегося к нам Финна. Солнечные лучи играли в его волосах, составляя странный контраст с черным костюмом. В руках у него был пакет из детского магазина «Сладкая горошинка».

– Надеюсь, я не пропустила день рождения Джиджи? – сказала я, указывая на пакет.

– Вовсе нет. Просто сегодня исполняется четыре года с того момента, как у нее началась ремиссия. Мы празднуем эту дату как второй день рождения.

Он улыбнулся, радуясь выздоровлению дочери, и я почувствовала, как тоненькая струйка тепла проникает в сердце и растекается в груди.

– Это просто замечательно. Дайте-ка я угадаю… Подарок, разумеется, розового цвета?

Он засмеялся.

– И как это вы догадались? – Тут он переключил внимание на Еву и произнес: – Приятно видеть вас снова, миссис Хэмилтон.

Я была удивлена, что он запомнил ее фамилию, но потом подумала, что эту способность, видимо, развивали у него с детства.

– Пожалуйста, называйте меня Ева.

– Хорошо. Но только если вы будете называть меня Финн.

Ева одарила его ослепительной улыбкой. То, что она была прикована к инвалидному креслу, вовсе не умаляло ее красоту. Но Финн ответил ей лишь мимолетной улыбкой и снова обратил все внимание на меня.

– Мы тут покупали одежду для беременных для Евы, – сказала я.

– Понятно. – Он бросил взгляд на часы. – На час у меня назначен деловой обед, но, может быть, вы не откажетесь выпить со мной по чашечке кофе?

Я не успела отказаться, как Ева принялась названивать Глену.

– С большим удовольствием. Я скажу Глену, где меня найти в полдень. Куда вы собираетесь направиться?

– Как насчет кафе «Огни города»? Оно прямо за углом на Маркет-стрит.

Я тщетно пыталась привлечь внимание Евы, но она увлеченно отвечала на вопросы Финна о своем здоровье и будущем ребенке. Я нехотя принялась толкать кресло по направлению к кафе и шла намеренно быстро, собираясь с силами, чтобы пережить весьма неловкую ситуацию.

К счастью, утренний час пик уже прошел, а для обеда было еще слишком рано, поэтому мне сравнительно легко было лавировать между столами в узком помещении кафе, чтобы занять место у дальней стены. Я осталась с Евой, а Финн пошел к бару, чтобы заказать кофе и чай.

– Финн – это что, домашнее прозвище?

Неожиданный вопрос Евы отвлек меня от изучения сидевших в кафе людей явно богемного вида. Я посмотрела на нее с удивлением.

– Думаю, да. На всей деловой переписке его имя значится как Хэмптон Ф. Бофейн.

Она оперлась локтем о деревянный стол и задумчиво постучала пальцами по подбородку.

– Думаю, что Ф. значит Финеас. Ты можешь сама его спросить.

Я наклонилась к ней поближе и произнесла приглушенным голосом, чтобы никто не мог меня услышать:

– Вот уж нет. Он для меня мистер Бофейн на работе или Финн на Эдисто. Больше ничего знать не желаю.

Ева удивленно подняла брови, но ничего не успела сказать, так как у стола появился Финн с латте со льдом для меня, черным кофе для себя и чаем со льдом и лимоном для Евы.

Финн сделал глоток дымящегося кофе, даже не поморщившись.

– Элеонор, я надеялся, что у нас будет возможность обсудить дальнейшие планы.