Дин Раск. Полезность его назначения госсекретарем разъяснял Кеннеди опять же Макклой. После того как отпали Боулс, Стивенсон, сенатор Фулбрайт и видный дипломат Дэвид Брюс, кандидатура Раска стала первоочередной. Выпускник Оксфорда, бывший разведчик и помощник госсекретаря при Трумэне, он был президентом «Фонда Рокфеллера».

В журнале Foreign Affairs вышло его эссе «Президент», наделавшее шуму. Он излагал взгляды, близкие Кеннеди: только государство определяет внутренний и внешний курс, а министры его реализуют, но при этом дипломатию надо доверять дипломатам, а войну — военным.

Но некоторое совпадение мнений не отменяло и расхождений — встреча в ходе обсуждений состава кабинета показалась обоим безрезультатной. И все же Кеннеди предложил Раску пост госсекретаря, а тот согласился. О весе этой должности говорит не только курс, обозначенный Кеннеди в ходе предвыборной кампании, но и технические данные: в начале 50-х годов в Госдепе служило чуть больше 150 чиновников, а когда Джек пришел в Белый дом — тысячи.

Джон и Дин решили: это чересчур. Штат сократили, а процесс принятия решений доверили четырем ведомствам: Белому дому (советнику по национальной безопасности Макджорджу Банди — выпускнику Йеля и будущему самому молодому декану Гарварда); Госдепу, где утвердился Раск; Объединенному комитету начальников штабов под началом генерала Максвуэла Тэйлора и Пентагону, где трудился Боб Макнамара.

Именно ему — главе «Форд мотор компани» и первому президенту компании, не связанному родственными узами с семьей Фордов, достался Пентагон.

Роберт Стрэйндж Макнамара принял пост министра обороны, потеряв три миллиона долларов дохода в год. Когда-то этот человек в очках окончил Беркли, а после вошел в команду «вундеркиндов» — группу из десяти отставных военных, что спасли «Форд» от банкротства и вернули в число лидеров автомобилестроения, внедрив современные системы планирования и управления. Боба тоже посоветовал Ловетт, и, возможно, его совет сыграл немалую роль в том, что президент гарантировал министру свободу рук при комплектации ведомства.

Ключевой пост достался и Бобби. Отец прочил третьего по возрасту сына в министры юстиции? Им-то он стал — генеральным прокурором. Куратором силовых ведомств и ФБР.

4

Госсекретарь, министр обороны и министр финансов — эти посты получили люди, рекомендованные высшей деловой элитой — Раск, Макнамара и Диллон. Люди, окончившие лучшие университеты мира и имеющие немалый опыт государственной службы и бизнеса.

«Лучшими и блистательнейшими» назвал Джек членов своей команды. И это касалось не только тройки Раск — Макнамара — Диллон, но и многих других.

Министром внутренних дел стал конгрессмен от Аризоны Стюарт Юдалл. Министром торговли — губернатор Северной Каролины Лютер Ходжес. Здравоохранение, образование и социальное обеспечение доверили Рибикоффу. Артур Шлезинджер — выпускник Г арварда, в прошлом спичрайтер Рузвельта и аналитик Бюро стратегических служб, «либеральный солдат холодной войны», как звала его пресса, стал специальным помощником президента.

Уолт Ростоу — экономист, профессор Оксфорда и Колумбийского университета, Кавалер Ордена Британской Империи, теоретик постиндустриального общества, стал замом советника по национальной безопасности и автором стратегии экономической и образовательной помощи странам «третьего мира» и их втягивания в поле влияния США.

В большинстве стратеги нового лидерства Америки вышли из «фабрик мысли» Северо-Востока, из корпораций, университетов и фондов. Они ощущали превосходство над мракобесами эры Маккарти, чинушами Эйзенхауэра и аппаратчиками эпохи Рузвельта.

Они верили в себя. Их вели энергия, воля и видение Кеннеди.

Он дал Штатам колоссальное обещание: «…мы заплатим любую цену, вынесем любое бремя, перенесем любые трудности, поддержим любого друга, выступим против любого врага ради торжества свободы». Это означало, что он намерен вернуть веру в величие страны.

А какая еще страна готова заплатить любую цену? Кто на свете способен понести любое бремя? И ради чего? Ради главнейшей ценности — свободы.

Причем не свободы Америки и свободы в Америке. Но повсюду в мире! Разве ради ее торжества нельзя перенести любые трудности? Разве это — не великая миссия?

Да, решили избиратели, парень, сказавший такое, достоин быть президентом. А их дети — школьники и студенты — принялись писать сочинения по этой речи. И пишут до сих пор.

5

Понятно, что решиться сказать такое может человек либо совершенно безответственный, либо чувствующий крепкий тыл и спокойный за свои позиции в центре и на флангах.

Так оно и было. Вот ряд красноречивых характеристик его соратников, подобранных американским журналистом-исследователем Дэвидом Хэлберстамом.

Роберт Кеннеди — жесткий до очарования, он был в сложных отношениях с обрюзгшей и расслабленной Америкой; Бобби ценил в людях жесткость.

Дин Раск — скромный человек, скромности которого никто не видел; всегда стремившийся быть в тени, но более чем заметный. Он ненавидел любительщину и суету, интеллектуалов, играющих во власть, тестируя свои теории на человечестве.

Роберт Макнамара порой казался невинным идеалистом. Никогда не говорил о власти и, казалось, не хотел ее. Но на самом деле страстно ее любил.

Макджордж Банди знал, что справится не только с работой, но и… со всем миром.

Максвелл Тейлор — генерал, будто придуманный для Кеннеди и его эпохи: приятный, корректный, симпатичный атлет… В самый раз для этой администрации.

Уолт Ростоу всегда верил в правильность своих идей; ни минуты в них не сомневался.

Быть может, для наших дней — не лучшие отзывы. Но, для той эпохи и ситуации — самые подходящие. Забегая вперед, отметим: большая часть членов тогдашней команды Кеннеди продолжала службу в администрации и после его гибели. И некоторые — подолгу.

* * *

Спустя семь лет Никсон умело обыграет знаменитейший фрагмент инаугурационной речи в удачном ролике — скажет: «Я прошу не о том, чтобы вы что-нибудь дали вашей стране, но о том, чтобы вы что-нибудь сделали с вашей страной. Мне нужны не ваши дары, но ваши руки».

Никсон был талантлив. Он стал президентом. Научившись этому у Кеннеди.

Но своих «лучших и блистательнейших» у него не было. Их не было больше ни у кого.

1

— Какой молодой… — покачал Хрущев головой.

Он был доволен встречей с американскими сенаторами из Комитета по международным делам. Не дал им себя прижать. Говорил с ними, с одной стороны, прямо и дерзко, а с другой — миролюбиво и как бы даже слегка снисходительно. Ну хотите жить при капитализме да и живите себе с Богом… А вот этот — Кеннеди — отмолчался. Ну, ничего. Вряд ли он, конечно, станет президентом. А коли станет — тогда и поговорим.