Снова оглядев озадаченных коллег, Уэллс не удержался от кривой усмешки.

– Ибо в эту самую минуту наши войска занимают остров Ирландия. Первые десанты были высажены сегодня в шесть часов утра по гринвичскому времени. Сейчас в Ирландии пять часов пополудни. Наступление идет полным ходом и с божьей помощью не может не увенчаться успехом. Вы только вообразите выражение лица королевы Виктории, когда кто-нибудь поведает ей эти новости!

– Только бы этот момент наступил попозже, – подхватил Авраам Линкольн. – До сей поры все наши усилия были направлены на то, чтобы держать эту царственную особу и ее вооруженные силы в полном неведении. Если все пойдет по плану, Ирландия будет взята под контроль задолго до того, как новости о завоевании долетят до Англии. Когда же они узнают о случившемся, будет слишком поздно что-либо предпринимать. Если они только не предпримут массированное контрнаступление, им почти не остается выбора.

– Да глаголет вашими устами истина, господин президент, – произнес Иуда П. Бенджамин. – Да осуществятся планы наших офицеров, да увенчаются эти труды армии успехом во всех отношениях. Да будет победа на нашей стороне.

Он не стал добавлять, что победа в войне никогда не гарантирована. Правду говоря, как раз напротив. Ну, что сделано, то сделано. Он не стал говорить вслух о своих предубеждениях и опасениях, не желая портить эти минуты торжества. Но заметил, что Линкольн смотрит на него с тем же сумрачным выражением глубокой озабоченности на лице. Дело сделано. Теперь остается только молиться, чтобы успех был на их стороне.

Над Ирландией простерла крылья холодная, ясная ночь. Только на западе в районе Мейо и Голуэя и на юге вплоть до Беррена бушевали шквалы. Впрочем, на западе всегда дождливо, и никто не обращал на это особого внимания. Страна спала. Не спали лишь военные, постовые на часах во множестве британских оккупационных воинских частей. Солдаты вышагивали перед кирпичными бараками Керра чуть южнее Дублина. Стояла стража и перед Дублинским замком, расхаживала по крепостным стенам башни Белвелли – одной из пяти, обороняющих гавань Корка. Выглядывали из амбразур сторожевых башен, охраняющих вход в залив Голуэй. Военные не дремали в этот темный полночный час.

Впрочем, только ли они? К востоку от Белфаста, где Белфастский Лох сливается с Ирландским морем, расположена крохотная рыбачья деревушка Грумспорт.

Почти не отличающаяся от всякой другой деревни на берегах Ирландии, не считая разве что знаков на берегу к востоку от гавани. “ЯКОРЬ БРОСАТЬ ЗАПРЕЩЕНО”, – гласили они громадными буквами; два человека, вынырнувшие из тьмы, прекрасно знали, что там написано.

– Подальше, Симус, малек подальше.

– Да здесь это, говорю тебе, я тащил его клещами как раз туточки…

Не договорив, он споткнулся обо что-то и с кряхтением повалился на песок.

– Ты прав, Симус, и больше я никогда не буду сомневаться в твоих словах.

– Споткнулся прямо об эту чертову штуковину. – Пошарив под ногами, он с трудом поднял на пару дюймов в воздух шестидюймовый телеграфный кабель. – Вот он. Никогда не забуду день, когда мы вытащили его на берег. Перережем тута?

– Нет. Подсунь трос под него. Перережем его в воде, а потом оттащим морской конец как можно дальше.

Обмотав кабель веревкой, каждый взялся за один из ее концов. Пыхтя от напряжения, они подняли кабель и, скользя веревкой вдоль него, заковыляли все глубже в море, пока холодная вода не поднялась выше колен.

– Достаточно… Божечки, я уже задубел.

– Ты можешь его придержать? Просто положи его на колено, чтобы не держать на весу.

– Сейчас, ага. Режь, пока я не дал дуба. Симус вытащил из сумки, висевшей на его поясе, ножовку. Трудолюбиво перепилил наружную оболочку, потом изоляцию и медные провода. Перерезать стальной трос посередке было потруднее, и его компаньон кряхтел от натуги.

– Готово! – воскликнул он, когда последняя жила разорвалась и концы кабеля скрылись в темной воде. – Найди его, найди конец.

Промокнув до нитки, лязгая зубами от холода, они наконец-то отыскали отрезанный конец кабеля, уходившего в море. И снова сумели привязать к нему веревку. Но теперь не подняли, а поволокли его вдоль берега до тех пор, пока не могли идти дальше, погрузившись в воду по шею.

– Бросай, пока мы сами не утопли. В ближайшее время им будет не до ремонта проводов.

Они с плеском выбрались на берег и под покровом тьмы добрались до лодки, чтобы пересечь Лох. И всю дорогу боялись, что их могут увидеть и узнать. Лишь оказавшись на знакомых улицах района Католик-Паунд, ощутили себя поспокойнее. Там они разделились; Симус сквозь приоткрытую дверь проскользнул домой и запер ее за собой на засов. Нуала еще не спала, сидя в кухне у огня.

– Ну и видок у тебя, ты мокрый, как курица. Простудишься…

– Дай теплую одежду, женщина, – отозвался он, стаскивая мокрые вещи. – А эту брось в яму, что я вырыл в огороде среди картофельных грядок. Помоги бог всякому в Белфасте, у кого завтра утром найдут одежду, мокрую от морской воды. Шон не забегал?

– Забегал. Велел сказать тебе одно слово. Сделано. Сказал, ты знаешь, о чем это.

– Знаю.

– А я думала, что он живет со своей сестрой в Олдпарке с тех пор, как ушел из телеграфной компании, чтоб меньше тратить и все такое.

– А он и носу не высовывал из Олдпарка сегодня вечером, и ты его никогда не видела. Одно только слово о нем или об одежде – и мы все покойники.

– Не говори так, еще накличешь! Муж похлопал ее по руке, сожалея, что напугал.

– Завари-ка чаю. Вот милашка! Просто забудь все насчет сегодняшней ночи, и все будет отлично, – а про себя безмолвно вознес молитву: “Пожалуйста, господи, сделай так, чтобы это было правдой!"

Не один он вышел из дому в этот час, были и другие. От Дублина до Корка, от Голуэя до Лимерика. Некоторые из них сами были телеграфистами, работавшими на своих аппаратах в этот самый день. Но перед тем как закрыться на ночь, они отправили запросы насчет предыдущих сообщений, которые получили. Просили повторить некоторые из них. А теперь, покончив с работой, с громадным наслаждением перерезали провода. Они знали места, где провод можно перерезать так, что никто и не заметит. А где не удалось привлечь к этому делу телеграфистов, люди просто карабкались на столбы и деревья, перерезая провода, срезая их целыми ярдами. Работали они быстро, хорошо зная, что надо делать. К половине двенадцатого все линии телеграфной связи в Ирландии были перерезаны. Телеграммы нельзя было ни послать, ни получить на всем острове. А поскольку и подводный кабель до Порт-Логана в Шотландии был тоже перерезан – остров Ирландия оказался в полной изоляции.

***

Никто во всем огромном флоте не рассчитывал, что удастся добраться до Ирландии незамеченными. Чуть западнее островов Бласкет у Манстерского побережья британское таможенное судно “Оса” напоролось на головную заставу броненосцев. Капитан катера видел их дым уже в течение некоторого времени, но ему даже в голову не пришло, что это могут быть еще чьи-то военные корабли, а не британские. И лишь когда крейсеры свернули в его направлении, он переменил мнение. Свернул обратно к земле, но чересчур поздно. Выстрел перед носом, вид звездно-полосатого флага да плюс угроза громадных орудий заставили его остановиться, покачиваясь в воде. Катер быстро взяли на абордаж и захватили. Экипаж заперли в трюме под охраной, крейсеры развернулись и поспешили за атакующим флотом, а “Оса” медленно пошла следом. Ближе к вечеру атакующий флот разделился, образовав две ударные группировки. Первая перешла на малый ход невдалеке, но вне пределов видимости от мыса Керри и устья реки Шеннон, а вторая группировка поспешила на север.