Но помимо финансирования выборов по партийным спискам партии должны были помогать финансировать выборы своих кандидатов в мажоритарных округах. По экспертным оценкам, избирательная кампания одного кандидата могла потребовать 40–50 млн рублей в среднем по стране, и понятно, что такие расходы были неподъемными для всех партий, кроме «Единой России».

Первая половина 2014 г., несомненно, стала переломным моментом в российской истории: аннексия Крыма радикально изменила не только положение России в мире, но и внутриполитический расклад. Поднятый в стране патриотический угар не был удивительным: маленькая победоносная война всегда укрепляла позиции авторитарных лидеров. Владимир Путин, взявший на себя всю ответственность за принятое решение, получил несомненные политические дивиденды: его личная популярность резко возросла, а любой политик, не поддержавший агрессию, объявлялся «врагом России». Фактически после этого российское общество вновь раскололось на «красных» и «белых», и ни одна крупная политическая партия не решалась выступить против крымской авантюры.

В российской политике сформировался так называемый «крымский консенсус», построенный на основе путинских лозунгов: Россия – единственная страна в мире, решившая противостоять гегемонизму США и стремящаяся сохранить свою культурно-цивилизационную идентичность. В такой конструкции украинский «Евромайдан», случившийся в начале 2014 г. и приведший к отстранению президента Виктора Януковича от власти, был объявлен замаскированной агрессией США против России, а все последующие события (аннексия Крыма и война в Донбассе) стали называться попытками России защитить себя. Эта позиция активно поддерживалась государственным телевидением, к ней присоединились все парламентские партии. Убийство в конце февраля 2015 г. одного из лидеров антивоенного движения – Бориса Немцова не только лишило оппозицию яркого лидера, но и стало очевидным предупреждением политикам, не согласным присоединиться к «крымскому консенсусу». Поскольку автором этой концепции был непосредственно Владимир Путин, то он стал центром консолидации таких настроений, а поддерживаемая им «Единая Россия», шедшая на думские выборы 2016 г. как «партия Путина», собирала голоса его сторонников.

Все это поставило непреодолимый барьер на пути в парламент для политиков, которые не получали поддержку Кремля. Даже у абсолютно лояльной Кремлю парламентской оппозиции шансы на успешное выступление на выборах резко упали – помимо финансовых ограничений все партии столкнулись с нежеланием известных персон идти на выборы кандидатами от оппозиции. Кремль, увидев это задолго до выборов, решил «отблагодарить» своих сателлитов и предложил парламентским партиям договориться о разделе 40 округов – предлагалось выделить каждой партии по 10 округов, в которых другие партии не стали бы выдвигать своих кандидатов. Хотя официально такое соглашение не было достигнуто, в 17 округах «Единая Россия» не стала выставлять своих кандидатов, дав возможность парламентской оппозиции разыграть между собой «утешительный приз».

На этот раз Кремль вынужден был более сдержанно использовать традиционные инструменты фальсификации при подсчете голосов – в тех регионах, где зимой 2011/12 г. протестные выступления были наиболее активными, приписки голосов были минимальными или не отмечались вообще, но их итоговый масштаб был лишь немногим меньше, чем в рекордном 2011 г. (12,1 млн приписанных голосов) (график 6.6).

В тех регионах, где население не протестовало против кражи голосов, региональные власти не сдерживали себя, что хорошо видно на графике 6.7. По сути, все избирательные округа разделились на две части: в 80 % округов явка избирателей составляла от 30 до 55 %, «Единая Россия» получила там от 30 до 50 % голосов, и между явкой и уровнем поддержки партии власти не наблюдалось никакой зависимости. В остальных 20 % избирательных округов, где официально сообщили о более чем 50 %-ной явке избирателей, результаты «Единой России» росли прямо пропорционально росту показателей явки, что дает все основания предполагать наличие там избирательного мошенничества.

В силу более низкой, чем на предыдущих выборах, явки «Единая Россия» получила по итогам выборов 54,2 % голосов в федеральном округе, а ее представители выиграли выборы в 203 округах из 207, в которых партия власти выставила своих кандидатов. В итоге под контролем Кремля оказалось внушительное большинство в нижней палате парламента – 75 % мест.

В марте 2018 г. Владимир Путин в четвертый раз стал президентом России, набрав 76,7 % голосов. Хотя в избирательных бюллетенях не было ни одного кандидата, способного составить конкуренцию действующему президенту (Павел Грудинин, занявший второе место, получил в 6,5 раза меньше голосов), кремлевская машина фальсификации итогов голосования работала почти на полную мощь, добавив победителю немногим менее 10 млн голосов.

Случайностям здесь не место

Дав летом 1999 г. согласие Борису Ельцину стать премьер-министром России и его политическим преемником, Владимир Путин не чувствовал себя готовым к этой роли. Тем более что для достижения поставленной цели ему нужно было пройти через две избирательные кампании подряд: сначала в Государственную думу, затем на пост президента. Хотя к этому времени Путин уже поднялся на самую вершину российской политической пирамиды, он не имел никакого опыта публичной политической деятельности. Его участие в выборах ограничивалось руководством избирательным штабом Анатолия Собчака на выборах мэра Петербурга в 1996 г., которые Собчак проиграл[346]. Путин боялся выборов, о чем прямо сказал президенту Ельцину, получив его предложение. И этот страх проиграть оставался с ним все годы.

Когда Владимир Путин стал премьер-министром России, он был практически неизвестен российскому обществу: за ним не числилось никаких достижений или побед, он никак не проявил себя в публичной политике, чувствуя себя крайне неуверенно в открытых дебатах (поэтому в ходе всех 18 лет правления он будет избегать каких-либо прений со своими политическими оппонентами даже в рамках предвыборных кампаний, заявляя, что у него есть дела поважнее на его рабочем месте).

Осенью 1999 г. Владимир Путин на собственном примере смог убедиться, как быстро можно сделать популярным политика, о котором вчера еще никто не знал. На примере «Единства» он увидел, как можно привести к победе партию, созданную за пару недель до начала избирательной кампании. Но если это удалось сделать ему и «Единству», значит, подобная история могла повториться с кем-то другим. То, что сам Путин оказался на вершине политического олимпа, не было его заслугой, не было результатом его целенаправленных усилий. С точки зрения Путина, это все стало результатом цепочки случайностей и использования политтехнологами тех возможностей, которые предоставляли либеральное избирательное законодательство и свобода СМИ.