Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Асфальт с дырами, на обочинах грязные канавы и какие-то кусты.
Не хватает только пьяных и алчных гаишников в засаде.
Вместо них нам встретился один из «резервных парней» Ангелики, промокший и озабоченный.
– Отсюда до них два километра, – сказал он по-английски, когда мы остановились и вылезли из машины. – Ближе подъехать можно, но тогда услышат. Герман следит за ними, если что – позвонит. Они начертили на песке огромный сложный рисунок и сейчас то ли молятся, то ли поют.
Ночной мрак превращался в утренний сумрак, тучи на востоке серели, и где-то за ними готовилось взойти солнце. Если мы хотим помешать ритуалу, то нам следовало поторопиться.
– Ясно, – кивнула Ангелика. – Снаряжаемся.
В багажнике обнаружился целый арсенал – пяток «глоков» разных модификаций, несколько штурмовых винтовок «Хеклер-Кох 417», ящик гранат, парочка «РПГ»[6]и даже настоящий «стингер»[7]. Имея такие «аргументы», и вправду можно «побеседовать» с серьезными людьми.
Бартоломью достался «глок» и очень краткая лекция «Как выстрелить во врага и не попасть при этом в соратника». Мы втроем вооружились штурмовыми винтовками, рассовали по карманам гранаты.
– Делайте, что я прикажу, – сказала валькирия, с оружием выглядевшая еще привлекательнее. – И безо всяких вопросов. Если сказала «падать» – падайте, «стрелять» – стреляете, и так далее. Понятно?
Я кивнул – кто в армии служил, тот в цирке не смеется. Антон пробормотал «да».
Проломившись через намокшие кусты, мы порысили по сырому песку – на север, вдоль серовато-белого, монотонно шумевшего моря. Горизонт затянуло туманом, над водной гладью плыла дымка, дождь продолжал моросить, так что легкая пробежка была даже кстати.
Только пыхтевший Бартоломью вряд ли бы с этим согласился.
Над дюнами поднялся силуэт мельницы – раскинутые крылья, конический корпус, кольцевой парапет на середине высоты, и вскоре мы столкнулись со вторым «резервным парнем».
– Там они, – сообщил он, показывая на гряду дюн. – Продолжают завывать и мужика к вбитым в песок кольям привязали. Незаметно не подойдешь, со всех сторон открыто.
– А незаметно нам и не надо, – Ангелика кровожадно улыбнулась. – Пугнем их.
Взобравшись на среднюю дюну первой гряды, мы обнаружили, что за ней имеется вторая. Торчавший на ней мужик в черной ветровке вздрогнул, увидев нашу компанию, что-то завопил и скрылся из виду.
– Надеюсь, у них нет пулемета? – осведомился я.
– Мы бы о нем знали, – на полном серьезе ответила наша шпионка.
Очередной подъем остался позади, и открылся участок пляжа, плоский и большой, точно футбольное поле. С севера его ограничивал ручей, на коем и стояла заброшенная мельница, с востока – тот «автобан», по которому мы сюда добирались.
А в самом центре с комфортом расположилась орава адептов Церкви Святой Воды.
Не знаю, чем они рисовали на песке, но чертеж диаметром три десятка метров выделялся четко: белый круг, пересекающиеся красные и черные треугольники, округлые значки, похожие на те, что я видел на двери, ведущей в кабинет червеголового пана Твардовского. А в центре, в малом круге, виднелся распяленный на земле человек – чистый рисунок да Винчи, только в одежде, да еще руки привязаны к вбитым в песок кольям.
– Только я! – гаркнула Ангелика и дала очередь в воздух.
Сектанты, стоявшие на границе внешнего круга и махавшие руками, дружно повернулись в нашу сторону. Вторая очередь, прошедшая ниже, так что пули засвистели над головами, показала им, что незваные гости не шутят. И злобномудреные поклонники Древних запаниковали, точно увидевшие черта селяне с гоголевской ярмарки.
Высокая женщина с рыжими волосами завопила и бросилась бежать, за ней устремились остальные.
– Эй, куда?! – воскликнул я. – А я только собирался взять у вас автограф!
Но ошеломленные явлением чужаков подопечные ван Хоэйдонка удирали так, что песок летел из-под подошв, а о том, чтобы пустить в ход оружие, если у них оно и было, никто не подумал.
– Э, ну надо же… так просто? – удивился Антон. – Я думал, как там, в джунглях…
– Ничего странного. – Я закинул винтовку за спину. – Там нам противостояли древние перцы, опытные во всякой магии, кровожадные и не особенно цивилизованные. Тут скорее всего простые люди, обыватели, возжаждавшие «темной мудрости» и вообразившие себя невесть кем. Готов поставить что угодно, вряд ли кто из них до конца понимал, что здесь происходит и что они делают. Разве что ван Хоэйдонк, но и того Шоррот мог использовать втемную.
Беглецы скрылись из виду, пропали в пелене дождя где-то за дорогой, и мы двинулись вниз, к кругу и оставшейся внутри него жертве. В какой-то момент мне показалось, что чертеж светится, по его линиям бегут волны сияния, но я тряхнул головой, и глюк пропал.
Бедолага, угодивший в лапы к сектантам, был молод и выглядел на редкость жалко – тощий и мокрый, в грязной одежде и с тупой покорностью, застывшей на смуглом скуластом лице. Он лежал неподвижно, не пытаясь освободиться, и таращился в затянутое тучами небо, не обращая на нас никакого внимания.
– Пора вставать, – сообщил я ему. – Мы…
И в этот миг донесся звук, который я сегодня уже слышал – мощное, раскатистое «блоп». Море зашумело, на берег накатила необычайно медленная и большая волна, а за ней еще одна.
– Что это? – напряженно спросил по-английски один из «резервных парней», то ли Герман, то ли Ганс.
Мне очень хотелось сказать, что удравшая из зверинца каракатица, но я сдержался.
Море метрах в двадцати от берега вскипело, над его поверхностью вздыбилась добрая дюжина черных щупалец толщиной со ствол дерева. Поднялась уродливая, увешанная водорослями и покрытая слизью туша, и ветер принес гнусный, одуряющий запах.
Эта тварь была старшим братишкой той, что мы видели на берегу Пастасы, а уж обитатель аквариума в офисе ЦСВ годился ей только в правнуки. Она напоминала изображения Кхтул-лу – чудовищное смешение черт человека и головоногого, и передвигалась на двух ногах, причем достаточно шустро.
– Жаль, что ты не захватила гранатомет, – сказал я, глядя, как монстр, превосходящий меня ростом примерно втрое, бредет к берегу, и как щупальца его бороздят волны.
– Ничего, и «Хеклер-Коха» на него хватит, – твердо произнесла Ангелика и дернула спусковой крючок.
Штурмовая винтовка затарахтела, очередь перечеркнула фигуру вылезшего из моря урода. Зачмокало, полетели куски слизи, но чудище даже не вздрогнуло, не издало никаких звуков.
– Чего ему тут надо? – спросил Бартоломью.