будто пытался что-то уловить.

– Понимаешь, – сказал маг, снова тяжело вздохнув, – я таким был рождён. А он таким стал.

– Разве такое возможно?

– Значит возможно. – пожал плечами маг, а потом спросил: – Где Волослав?

– Он в отъезде. – ответил Платон.

Наступила тишина. Они сидели и молчали около минуты. Платон пытался переварить полученную информацию, а Магу было неловко. Наконец он набрался решительности и набрал в грудь воздуха.

– Что? – спросил домовой, подняв глаза.

– Мне бы кровать сухую. – выдавил маг. Никогда ему ещё не приходилось просить о таком. Впервые в жизни он не был способен о себе позаботиться. Платон же понимающе кивнул.

***

«Проклят, я точно проклят» – пронеслось в голове Павла. Каждый раз, когда он читал молитву, возникали противоречивые мысли. Каждый раз, когда он сердцем тянулся к свету его разум всё больше наполняла тьма.

Он стоял перед алтарём. Его лицо освещал свет от свечей. Это был единственный свет в ночном храме.

Наконец Павел закончил молитву, отдышался и снова принялся молиться. Молился он с тех пор, как вернулся. Несколько дней после исчезновения Гердона и отъезда ведьмы Павел провёл в доме убитого колдуна. Покинуть дом он не мог, так как охранял двух чертей. Потом приехал Епифидор.

Вместе они перевезли обоих чертей. После чего, заточили их в подвальном помещении храма. Толстые стены храма были пропитаны духовной энергией, которую Епифидор намолил за сотню лет. Она маскировала тьму. Таким образом, исчадий тьмы никто не сможет обнаружить. Даже сам Епифидор больше не ощущал присутствие себе подобных.

Вдруг за окнами храма послышался собачий вой. Священник вздрогнул. Страх холодом окатил священника. Встреча с волколаком не прошла бесследно. Всё, что хотя бы отдалённо напоминало волка теперь пугало молодого человека. Да, головой он отлично осознавал, что волколак это колдун ради силы, осквернивший своё тело. Однако сердце сжималось при одной только мысли. Волчий лик стоял перед глазами. Также в памяти возникали осуждающие взгляды Марго и Гердона. На первый взгляд чужих ему людей, чьё мнение должно быть священнику безразлично. Но отчего-то сердце сжималось.

Особенно больно было вспоминать как он опозорился перед Марго, внимания которой жаждал. Жаждал, но не мог себе позволить, ибо только самоистязание проложит ему путь в рай.

Вой одной собаки поддержали ещё несколько кобелей. Павел повернул голову. Он точно не мог понять показалось ему или он на самом деле увидел, как в узкое окно храма заглянуло свиное рыло. Разглядеть он не успел, так как отвлёкся на дверь. Одна створка огромной тяжёлой двери заскрипела, что заставило священника повернуться.

В дверях Павел распознал силуэт отца Епифидора. Лунный свет бил ему в спину. На секунду Павлу померещились козлиные рога на голове старого чёрта. Один из них был обломан. Но молодой священник глазам не поверил, так как точно знал, что старый чёрт спилил свои рога добрую сотню лет назад.

Павел снова взглянул в окно, но свиного рыла не увидел. А увидел, как мерцающую звезду на тёмном небосводе скрывает наплывающее облако.

Отец Епифидор переваливаясь с ноги на ногу прошёл помещение старого храма и стал у алтаря.

– Иди спать! – велел старый чёрт.

– Я не закончил молитву. – томно ответил Павел.

– Дело не в молитве.

– А в чём? Ты сам советовал молиться. – вспылил Павел.

– Я не думал, что всё так плохо.

Павел поднял глаза и вопросительно перевёл на Епифидора.

– Когда твоя тьма сильней молитва не поможет. Ты ведёшь бой с самим собой. С демонами, что засели слишком глубоко глупо вести бой на поверхности.

Павел покраснел от внезапной злости, наполнившей его грудь.

– Я столько страдал, чтобы остаться ни с чем? – взвыл молодой священник.

– Ты занимаешься самоистязанием, в нём нет никого смысла. Ты только глубже загоняешь себя в пекло.

– Но самопожертвование.

– Самопожертвование должно быть искреннее. Ты не купишь себе место в раю, иначе бы Эдем превратился в проходной двор.

Павел понимал о чём говорил чёрт. Он понимал, что ему нужно. Но знание и понимание истины ни шаг не приближало его к цели. Молодой батюшка снял с шеи тяжёлый крест. Сам сел на ступеньку у алтаря. Епифидор стоял перед ним. Павел уткнулся в ботинок старого чёрта. Вместо ботинка ему периодически мерещилось огромное копыто. Копыто было в трещинах, а из трещин сочилась сукровица. Стоило присмотреться Павел видел ботинок. Но стоило отвести взгляд боковым зрением Павел снова видел страшное копыто.

– Что мне делать? – спросил Павел.

– Освободи разум от своей одержимости, заполни чем-нибудь другим. Займись делом.

– Завтра крестины и вечерняя. – вздохнул Павел, вспоминая запланированные мероприятия.

– Ты отклонился от цели. – напомнил старый чёрт.

Павел поднял глаза. При свете свечей глаз Епифидора было не видно. На Павла добродушно смотрели две бездонные щели на лице старого батюшки.

– Тебя никто не заставляет отлавливать чертей в одиночку. Всё, что от тебя требуется, выследить их. – назидательно сказал чёрт в личине священника.

ГЛАВА XXV: ВОЗВРАЩЕНИЕ В ШКОЛУ

«Учёба. Если разобраться, вся жизнь — это непрерывная учёба. Чтобы ты не делал, сколько бы ты не жил, всегда приходиться учиться. При чём в первые сотню лет жизни обучение самое интенсивное. Из них первые десять забавные, вторые десять трудные, а остальные рутинные» – как-то рассуждал в слух Волослав.

Кирилл прокручивал эти слова в голове, чтобы сосредоточиться на уроке. Но чем больше он их прокручивал, тем скорей суть урока ускользала от него. По мере ускользания информации, которую доносила Татьяна Карловна, школьник пытался сделать лицо умней. В конце концов преподаватель заметила и вызвала умную гримасу к доске.

Кое-как вымучив пример, школьник был отпущен с твёрдым трояком с плюсом. Но трояк его сейчас не волновал. Все его мысли были забиты другим. Ну как можно сосредоточиться на какой-то там учёбе, когда ты богатырь. Настоящий богатырь, а не по словам бабушки, которая увидела, как любимый внучек заточил две тарелки рисовой каши. Теперь он способен черпать положительную магию. Нужен только добрый меч и доспехи крепкие. Однако Волослав почему-то мнения школьника не разделял. Он категорично не поддерживал рвение школьника к изжившей себя технике боя. В целом отношение Волослава к тренировкам школьника изменилось. Подход стал серьёзным. Дисциплина стала на первое место рядом с магией. Теперь он проводил занятия чаще, чем раз в неделю на выходных. В перерывах