к важному союзу или войне, если твоя правая рука дышит тебе в затылок.

ГЛАВА XXIV: ПРОКЛЯТЬЕ ЭГОИСТА

Металлический скрежет разбудил старика. Впервые за долгое время он открыл глаза и чётко себя осознал. Он привстал. В окно бил серый свет. На улице явно было пасмурно. Он очнулся в странной кубически правильной комнате, что для старика было весьма необычно. Из руки торчала тонкая трубочка, на конце которой была тонкая, блестящая игла. Она торчала из жилы на предплечье. На другом конце был пузырёк, установленный на диковинной подставке. Старик вытащил иглу из вены. Он привстал и обнаружил, что перина под ним вся мокрая. Да, потоотделение было сильным. Организм перезапустили после долгого сна. Тело не слушалось. Мышцы были атрофированы. Чтобы их восстановить нужно было двигаться. Нервная система была не стабильна. Эмоции контролировать было невозможно.

Старик сел на перине и коснулся пола босыми ногами. Зрачок не мог нормально сфокусироваться. Перед глазами стояла белая пелена. Старик видел лишь очертания.

«Нужно двигаться» – подумал старик. Он попытался встать, но сразу же клюнул носом деревянный пол. Старик закричал не в силах стерпеть боль. Он плакал стоя на четвереньках около минуты. Затем он снова услышал металлический скрежет. На четвереньках он пополз к свету. Он заполз на подоконник и попытался рассмотреть источник звука.

Белая пелена не дала ему всё разглядеть. Он видел лишь два силуэта. Один явно новичок без устали бросался на другого матёрого мечника.

Старик попытался позвать:

– Волослав?!

Но его не услышали. Поняв, что звать его бесполезно старик повернулся. Хоть мысли и путались, выводы приходили сами собой.

На кровати он увидел огромного домового. Старик от неожиданности вскрикнул. Нет он был не в ужасе. Домовых он видел сотни, но такого огромного никогда. Домовой воспринял испуг спокойно. Даже и не дёрнулся. Если бы домовой не дышал, старик подумал бы это, что это статуя. Статуя с интересом рассматривала старика.

– Ты кто? – спросил старик на старославянском.

– Меня зовут Платон. Я слежу за тобой.

– Тебя Волослав попросил?

Не будь Даал слаб Платон обязательно бы пошутил над стариком. Он был тот ещё остряк.

– Да. – терпеливо ответил Платон.

– Ты его слуга?

– Я его друг. – фыркнул домовой.

Старик виновато опустил глаза.

– Зачем меня разбудили?

– Ты нужен.

– Мне ещё долго восстанавливаться.

– Мы ускорили обновление клеток. Скоро будешь на ногах. – пояснил домовой уходя. – Если буду нужен, позови. Я услышу.

После чего, Платон провалился на первый этаж. Домовой вышел на крыльцо, где стояла Марго.

– Может мы зря это делаем? – спросила ведьма. – Волослав ведь против.

– Волослав тоже может быть не прав. Если у нас есть богатырь, его нужно готовить.

Марго поморщилась. Волослав никогда ничего не делал просто так. Он явно что-то недоговаривает.

Кирилл с учебным мечом бросался на Гердона и беспощадно отхватывал. Наконец, Герд сбил с ног юного богатыря. Витязь учебным, затупленным мечом ткнул подростка под ребро.

– Убит! – серьёзно сказал хмурый Гердон.

В ответ Кирилл показал окровавленный оскал. Он резко встал и снова хотел броситься в атаку. Атаку прервал зазвонивший телефон.

– Да! – ответил Кирилл. – Хорошо.

Подросток отключил вызов и сказал, что за ним сейчас приедет мать. Гердон отдал мечи Платону, который побежал их прятать. Они учили Кирилла драться тайно. Волослав почему-то строго настрого запретил Кириллу брать в руки меч. Это не укладывалось в головы друзей.

Кирилла забрала мать. Островитянин, взявшись за ноющий бок пошёл подметать нападавшие листья. Ранение не прошло бесследно. Бывало, витязь не спал по пол ночи от ноющей боли в груди. Иногда боль была столь невыносима, что глаза не сдерживали слёз. Слёз, которые никто не должен был увидеть. Островитянин лежал то на одном на боку, то на другом и старался забыться. От боли ему снились кошмары. Однажды он даже вскрикнул. Прибежала Марго, но он не признался ей, что причина крика не кошмар. После ухода ведьмы Герд всё-таки уснул. Уснул не зная, что живущая через стенку Марго накурила островитянина вримом. Она сделала это сквозь дыру, которую любезно открыл Платон. Да, она была не дурой и знала, что такие ранения больно заживают. Обезболивающие средства не всегда глушили боль так как надо. Тем более, от самых эффективных витязь отказывался, думая, что ведьма его травит. Ох уж это влияние Черномора. Приходилось просить Волослава давать островитянину болеутоляющие. А Волослав, к сожалению, в последнее время в поместье бывал редко. Он лично разыскивал Тихона.

Марго, не найдя себе занятия пошла бездельничать. Платон же вернулся к магу. Тот сидел на сухом углу кровати. Он то ли щурился, то ли прислушивался.

– Голова? – предположил Платон.

– Нет. – неуверенно ответил маг. – Я гораздо лучше чувствую магические потоки и сгустки.

– И что начувствовал? – пытливо спросил Домовой.

– Чувствую тревогу.

– Да, мы тоже чувствуем.

– И ещё кое-что. Кого-то очень сильного.

– Кого? Далеко? – поинтересовался домовой.

– Нет, рядом, – скривился маг, – чувствую мага, но не такого как я.

– Какого ещё мага? Тёмного? – Платон не на шутку удивился.

– Нет. – мотнул головой Кощей. – Полноценный маг, но другой.

Платон прищурился. Он сам ничего такого не чувствовал. Безусловно у Даала чуйка лучше. Однако состояние старика было далеко не удовлетворительным.

– Что значит другой?

– Другой. Не такой. – Даал затруднялся ответить домовому.

– Других магов не существует. Мы с Волославом обязательно бы узнали. Что значит другой? Был бы у нас другой тебя бы не будили.

– Другой, – поморщился маг и с тяжёлым выдохом добавил: – по природе.

Платон поднял зелёные глаза. Зрение Даалу не позволяло увидеть домового в точности, но он ощутил его мыслительный процесс. Домовой явно был умён. В мысли он не пускал, что говорило о ментальной силе Платона.

– Волослав тебя усилил? – поинтересовался маг.

Домовой отвлёкся от мыслительного процесса. Он поднял глаза и развёл брови, точней у человека это были бы брови.

– Нет. Время. Возможно, перерождения повлияли на эволюцию. – отмахнулся Платон.

– Домовой разве может переродиться?

– Это Волослав придумал. – фыркнул домовой.

– Видимо ты ему дорог. – предположил маг, но домовой его бестактно перебил.

– Какая природа может быть у мага. Чем твоя природа отличается от того, другого?

Старик вздохнул. Он снова напрягся