Баха ад-Дин ибн Шаддад («Жизнь Салах ад-Дина»), который привлек его внимание, написав в 1188 г. трактат «Добродетели джихада». Еще один труд, «Книга путей к познанию правящих династий», принадлежит перу более позднего автора – египтянина Таки ад-Дина Абуль-Аббаса Ахмада ибн Али аль-Макризи (1364–1442).

Летом и осенью 1187 г. в Иерусалиме катастрофически не хватало защитников. Большинство франков вернулось в Европу еще в 1099 г., в Палестине осталось около 300 дворян и 3000 других вооруженных людей. Многие рыцари полегли при Хаттине несколькими месяцами ранее. Когда Балиан II Ибелин – один из немногих аристократов, уцелевших в галилейской мясорубке, – был допущен в Священный Город с дозволения Саладина, он обнаружил там, по разным сведениям, от двух до четырнадцати рыцарей. Будучи благородного происхождения и обладая авторитетом среди иерусалимских баронов, Балиан, по словам Ибн аль-Асира, воспринимался мусульманами как «более или менее равный королю». Он договорился с султаном, пока тот стоял в Аскалоне, и обещал, что просто заберет из Иерусалима свою жену и детей до прибытия исламской армии, – но, очутившись внутри крепостных стен, отправил Саладину письмо, заявив, что патриарх Ираклий Иерусалимский запретил ему уезжать.

Далее по просьбе патриарха, королевы Сибиллы (супруги пленного Ги де Лузиньяна) и рядовых горожан Балиан принялся энергично организовывать оборону. Первым делом он произвел в рыцари от 50 до 60 человек – оруженосцев, мещан и дворянских сыновей старше 15 лет. Ряды защитников пополнили пехотинцы, спасшиеся при Хаттине. Население Иерусалима увеличилось за счет беженцев из Рамлы, Газы и других городов – все они, как отмечает Ибн аль-Асир, искали защиты от приближающегося исламского войска. К приезду Саладина в Иерусалиме могло находиться до 100 000 человек, но Ибн Шаддад оценивает количество боеспособных в 60 000, а Ибн аль-Асир и аль-Исфахани – в 70 000.

Эрнуль, Ибн Шаддад и аль-Исфахани солидарны в том, что Саладин – приехавший к Иерусалиму 20 сентября 1187 г., – поначалу атаковал его с запада, неся тяжелые потери. Описывая первую неделю боев, аль-Исфахани восхваляет мужество крестоносцев: «Они сражались мрачно и боролись изо всех сил, бросаясь в бой с абсолютной решимостью, они орудовали наконечниками своих копий, дабы напоить их вражеской кровью; они расправлялись с теми, кто потерял самообладание, и раздавали кубки смерти… Они упрямо стояли на своем, они делали себя мишенью для стрел и призывали смерть… Они сказали: “Каждый из нас стоит двадцати, а каждый десяток стоит сотни!”».

Наконец Саладин осознал свою ошибку и велел солдатам переместиться к северной стене – подобно завоевателям, осаждавшим город в предыдущих битвах. 25 сентября 1187 г. мусульмане и христиане «начали самую ожесточенную борьбу, какую только можно вообразить», – ибо и те, и другие расценивали ее как религиозный долг. Решающая схватка за контроль над северной стеной длилась неделю. Саладин послал к стене саперов, 10 000 лучников выпустили стрелы, и 10 000 кавалеристов приготовились вступить в бой. Защитники осыпали нападавших камнями и копьями, лили расплавленный свинец, – но сарацины все равно проделали в стене зияюшую брешь. «Враги видели, в какое беззащитное положение они попали, и им были ясны признаки того, что наша истинная религия победит ложную», – резюмирует ибн Шаддад.

Мусульмане пробили стену недалеко от места, где оборону прорвали персы царя Хосрова II в 614 г. – и там же, где это сделали рыцари в 1099 г. Готфрид Бульонский воздвиг в обозначенной точке каменный крест, напоминавший о победоносном взятии города, – но воины Саладина разрушили его метательным снарядом из катапульты.

Франки, понимая, что развязка близка, делегировали Балиана к Саладину, дабы обсудить капитуляцию. Айюбидский правитель намеревался сокрушить город огнем и мечом. Как записал аль-Исфахани, султан сказал Балиану: «Вы не получите ни прощения, ни милосердия! Наше единственное желание навечно покорить вас… Мы будем убивать и брать вас в плен скопом, проливать кровь мужчин и обращать бедняков и женщин в рабство». Это подтверждается в письме Саладина – там сказано, что в ответ на просьбу франков о капитуляции «мы наотрез отказались, желая только проливать кровь мужчин и обращать в рабство женщин и детей». Кроме того, во время первой встречи Балиана и Саладина гремели бои; в какой-то момент сарацины взобрались на северную стену и подняли над ней флаг. Увидев это, султан спросил, почему Балиан просит о сдаче Иерусалима, если тот уже пал. Однако крестоносцы отбросили мусульман от стены. Разгневанный султан отправил рыцаря восвояси, – но наутро Балиан вернулся и пригрозил, что, если не будет приемлемых условий сдачи, то сарацины получат выжженную землю.

Ибн аль-Асир передает эту речь: «Знай, о султан, что нас очень много в этом городе, одному Богу известно, сколько… если мы увидим, что смерть неизбежна, то клянусь Богом, мы убьем наших детей и жен, сожжем наше имущество, чтобы не оставить вас ни с динаром, ни с драхмой, ни с одним мужчиной или женщиной для порабощения. Когда это будет сделано, мы разрушим Святилище Скалы [Купол Скалы, Куббат ас-Сахра], мечеть Аль-Аксу и другие священные места, мы убьем 5000 мусульман, которых держим в плену, убьем всех лошадей и других животных, которыми владеем. После этого мы выйдем сражаться с вами, и когда каждый из нас, прежде чем погибнуть, убьет себе подобных, мы умрем с честью или одержим благородную победу!»

Все советники Саладина были за то, чтобы он предоставил гарантии, запрошенные франками, не принуждая их к крайним мерам, исход которых нельзя было предугадать. «Давайте считать их нашими пленниками, – сказали они [советники], – и позволим им выкупить себя на условиях, согласованных между нами», – сообщает Ибн аль-Асир. В итоге монарх одобрил сделку. По утверждению Ибн Шаддада, капитуляция была принята в пятницу, 27 раджаба [2 октября] 1187 г. Таким образом, Саладин получил Иерусалим в годовщину ночного путешествия Мухаммеда, когда пророк переместился из Мекки в «отдаленную мечеть» верхом на Бураке, а потом вознесся на небеса с Харам аш-Шариф.

Возвращение Иерусалима мусульманам легло в основу красивой, но неправдоподобной легенды о Саладине – «победителе крестоносцев». Султан прославился как благородный персонаж, чье безупречное поведение резко контрастирует с ужасными выходками его варварских врагов. На протяжении столетий Саладин изображается настоящим Рыцарем с большой буквы, у которого учились гуманизму и нравственности дикие европейцы, – и чьи моральные принципы якобы легли в основу пресловутого рыцарского Кодекса чести. В качестве наивысшего проявления великодушия султана подается то, что в 1187 г. он позволил франкам уйти из осажденного Иерусалима, – хотя крестоносцы, взяв город в 1099 г., разграбили его и учинили чудовищную резню. Это центральный эпизод мифа о милосердном Саладине – и здесь надо учитывать ряд объективных факторов.

Прежде всего, в 1187 г. у Саладина еще не было героического,