– Эй, сталкер! – Он прислонился своим стеклом к моему. – А ну вперед! Не дрейфь! Все не так плохо. Это на тебя Зона, брат, действует. Возьми себя в руки!

Я попытался, но колотило меня так, что кишки в животе перекручивались. Кровосос проревел снова, и я заметил его черный силуэт в проеме ворот депо.

– Чешем отсюда! – Артем снова меня рванул.

И мы чесанули. Вряд ли я побил европейский рекорд по спринту, все же понавешано на мне было много, но сердце стучало не в груди, а в глотке, когда мы добрались до участка, контролируемого сталкерами из группировки «Наемники». От бандитов они отличались мало, а на мой взгляд, не отличались вовсе. Разве что вооружены и экипированы были получше. КПК мой показал два активных устройства в зоне обнаружения. Но ни одной живой души видно не было. Попрятались, заразы.

У входа в бетонный коридор, который никак было не миновать, валялись три трупа. Один в долговской форме, другой в бронежилете наемника. Рядом с последним лежала такая же, как у Артема, винтовка, только с пристегнутой оптикой. Меня даже отпустило немного, когда я ее увидел. Подскочил, подобрал, осмотрел – новенькая. И патронов в подсумках у жмурика было штук двести, не меньше. Я их сгреб в рюкзак, и мне полегчало еще сильнее. Эдак можно и выжить.

У остальных имелись патроны к автомату, но много я их брать не стал – лишний груз в теперешних условиях. Вряд ли нам на пути мог попасться хоть один противник, которого возможно одолеть с «калашом». У последнего жмурика я взял гранату. Наконец-то их количество позволило мне ощутить проблеск уверенности в завтрашнем дне.

Прорвавшись по коридору и не встретив обычного в этом месте сопротивления со стороны наемников, мы пересекли открытый участок, обогнули застрявший поперек дороги «КамАЗ» с прогнившим тентом и оказались у пробитых из «РПГ-7» ворот. За ними начиналась долговская база. Кордон находился через дорогу, за мешками с песком.

– Тихо! – остановил я Артема, готового влезть в дыру. – В драку с долговцами не вступать. На базу не соваться. Я документы бармену потом отдам. Идет?

– Да.

– Пролезаем через дыру, сразу налево и деру со всех ног. Понял? Хоть раз выстрелишь, я тебя лишу ужина. Это серьезно.

Я пропустил его вперед, протиснулся следом, и тут нам в глаза ударило не меньше семи фонарей с дистанции метров сорок.

– Внимание, противник! – закричал долговский командир.

Разобрались бы хоть для начала. Уроды.

Я подтолкнул Артема и сам дал ходу. По нам открыли огонь, но меня по бедру чиркнула через кевлар костюма только одна пуля. Артема, кажется, вообще не зацепило. Мы скрылись из сектора обстрела за углом и еще прибавили. Хотя ясно было – в такое время никто за нами гнаться не будет. По их мнению, мы рвались на базу, ища спасения от Зоны. Они нас отогнали. Значит, минут через двадцать сдохнем сами. А если не сдохнем, значит, крутые, как Призрак. А раз крутые, так и хорошо, что не было драки. Логика у должников была прямолинейной, как стрела Чингачгука.

Сбежав с холма, мы оказались перед проходом в бетонной стене, которую преграждал шлагбаум. Тут же поперек дороги стоял бортовой «ЗИЛ». Судя по показаниям КПК, никого вокруг не было. Да и не должно было быть. Надвигалась ночь. Время, когда в Зоне властвуют другие, не человеческие силы.

– Да, теперь в бар нам непросто будет попасть, – вздохнул я.

– Жадность наказуема, – философски ответил Артем. – Теперь тебе деваться некуда, только идти со мной дальше. Ты теперь вроде изгоя.

Я мысленно послал его куда следовало, мы пролезли под шлагбаумом и осторожно двинулись дальше. Туда, где на карте был обозначен заброшенный хутор.

В которой Лемур выходит из себя, Артем – на чистую воду, а ситуация – из-под контроля

Наступила ночь. Мы с Артемом тихонько лежали в кустах и слушали, как падают в темную траву увесистые капли дождя. Темно было, будто у негра в ухе, только впереди, метрах в пятидесяти от нас, за пригорком, что-то светилось нехорошим, мертвенно-зеленым маревом. Светлее от этого не становилось, даже наоборот. Позади остались промокшие, почерневшие от времени срубы старого хутора, у самой дороги рычали оголодавшие и обозленные от непогоды псевдособаки. Одна из них попала в «Трамплин», и мы услышали, как воздух ухнул от мигом свернувшегося пространства. Дождь пошел сильнее.

– Может, ушли? – чуть слышно спросил Артем.

– Хрен знает, – ответил я.

Было так страшно, что хотелось свернуться калачиком и с головой накрыться, как в детстве, маминым шерстяным одеялом. Но не было тут ни одеяла, ни мамы, а лишь бродили совсем рядом три кровососа. Бродили уже давно, а ввязываться с ними в схватку без крайней необходимости не хотелось совершенно. Потому что и днем в состоянии невидимости кровососа тяжело разглядеть, а уж ночью и подавно. Стрелять же на звук – себе дороже. Двигаются кровососы стремительно, так что лишь патроны попусту изведешь. Вблизи же с этой тварью вообще справиться сложно. Так что мы затаились, как мыши, и опасались лишний раз вздохнуть.

С Артема его жизнерадостность как водой смыло – дрожал и помалкивал в тряпочку. А то ходил гоголем, думал, мы тут фигней занимаемся и сами себя боимся. Ан нет. Есть чего в Зоне бояться. Причем бояться всерьез, до холодного пота, до судорог.

Странно все-таки человек устроен. Понятная, простая смертельная опасность его зачастую куда меньше пугает, чем непонятная. Трупы там ожившие, те же кровососы и прочая, порожденная Зоной бредятина, которая не каждому в кошмарном сне явится. Не знаю, как кому, а по мне так уж точно – не так страшно нарваться на пулю, как шастать по Зоне ночью. Или даже днем, но когда Зона вот такая... Особенная. Потому что в ней тогда все становится особенным – и стаи слепых псов вдвое больше и агрессивнее, и снорки появляются чуть ли не из воздуха прямо у тебя под носом, да в придачу еще и кучей, и кровососы группами начинают бродить, и аномалии хуже видно. Да и больше их, аномалий. К тому же возникают такие, которых никто, кроме тебя, не видал, никто никогда о них слыхом не слыхивал и понятия не имеет, чего от них ожидать. Вот взять, к примеру, «Скрутку», на которую я чуть не напоролся в прошлом рейде на север. Глазами не видел, детектор на нее не отреагировал, а только спинной мозг свело судорогой, словно кол в позвоночник всадили. И ни на метр вперед проползти не мог – как паралич разбил. И хорошо! Еще бы чуть, и меня бы свернуло, как нить в пеньковом канате. Вспоминать страшно, что стало с кровососом, который на меня через это аномальное пространство попытался броситься. Причем кровососа я видел, а сделать ничего не мог – ни бежать, ни пальцем пошевелить. Только дышал еле-еле и пялился в темноту. И самое страшное не в том, что кровосос бросился на меня, беспомощного, а в том, что с ним самим стало. Будто с неба на него что-то рухнуло, завертело и скрутило его тело так, как скручивают белье хозяйки, чтобы воду отжать после стирки. Затрещало у него все внутри, кровища во все стороны брызнула, но голова целехонькая осталась, и подох он не сразу – дергал щупальцами на морде и глазищами лупал. Через минуту только околел, когда кислород в мозгах кончился. Вот около той «Скрутки» я и нашел «Сверло». И рядом еще одно. Точно такое же. Причем они не светились, как многие другие артефакты, а так, слегка флюоресцировали. Ну, будто крошечные искорки по ним иногда пробегали. Не полз бы на брюхе, никогда бы не заметил. А так понял, что наткнулся на что-то невиданное, всю траву обшарил, несмотря на то что волосы от страха по всему телу дыбом стояли. А как нашел два, так и назад. Дальше на север двигаться у меня тогда решимости не хватило. Да, скорее всего, и к лучшему. Я тогда верно смекнул, что уж коль бармен за «Мамины бусы» три штуки дает, так за никем не виданный ранее артефакт из него можно будет всю его поганую кровь высосать. Ну, всю не всю, а двести штук снял. А второе «Сверло» припрятал до лучших времен. И тоже не жалею. Глядишь, обнаружатся у него какие-нибудь важнейшие для процветания всего человечества свойства. И пойдет за «Сверлами» охота нешуточная. И буду я тогда на коне и в полном, что называется, шоколаде.