— Клянусь, даже если вы не пустите меня, я последую за вами! — крикнула она и тут же закрыла губы рукой.

Герцог и Ришус застыли на месте как статуи.

Клятва. Эта девочка, этот маленький глупый ребенок поклялся перед сыном Десмеи, а значит теперь никогда не сможет взять свое слово назад. Руки Аллана опустились, лицо побледнело.

Выпалив это, Делия снова увидела взгляд, который преследовал ее почти в каждом кошмаре с самого ее прошлого детства — ярость, смешанная с печалью и горьким разочарованием. Клятва была сладостью и силой ее отца, ей не хотела к этому прибегать, но герцог не знал, что умрет или кого-то убьет. Он бы ей не поверил. Делия и сама не хотела верить в подобные бредни.

— Делия, ты не можешь раскидываться такими словами, — Аллан старался обуздать свое тело, но руки у него незаметно дрожали. Он огляделся по сторонам, сжал непослушные пальцы в кулак и с гулом выдохнул. — Ладно, я понял. Что дочь, что сын… оба не слушаетесь меня, — герцог потер рукой лоб. — Сможешь ехать на лошади со мной, ты точно будешь в порядке?

— Я не боюсь лошадей, папочка. Я готова!

Герцог с горечью усмехнулся.

Заход солнца не ощущался в глубинах вековых зарослей, поэтому Тионарис и Мейтон не сразу почувствовали, когда лес накрыла пелена ночи. Теперь одни только ноаны, видимые и невидимые, чуть рассеивали кромешную тьму, сверкая глазами сожранной ими живности. Впрочем, идти по лесу можно было вслепую, закрыв при этом глаза, мало что изменилось бы.

— Откуда здесь вообще появились эти твари? — раздраженно спросил принц, срубая кусты, заграждающие дорогу.

До ушей наследников доносился только хруст веток, ни одного голоса или шуршания зверя с самого прихода они не услышали — только поэтому оба и поняли, что забрели на запретные земли.

— Так что, не знаешь, откуда они здесь взялись? — снова полюбопытствовал Тионарис.

— Не знаю, — устало ответил Мейтон.

— Разве ты не благословен мудростью? Почему же тогда не можешь ответить ни на один мой вопрос?

Мейтон закусил губы, удерживая себя от сквернословия. Тионарис значился последним в списке, с кем сын Таутена желал обсуждать свою силу, которой к этому дню еще даже не успел овладеть.

— Мое благословение никак не связано с тем, что я ничего не смыслю в ноанах.

На самом деле Мейтон, новоиспеченный сын мудрости, и правда не ведал, откуда пришел первый дух, поселившийся в этом лесу. Однако о причине, по которой эти духи создали поселение внутри Таутена, отчасти догадывался. Все дело в природе ноанов. Ноаны — духовные существа, пожирающие энергию жизни, по натуре своей тянулись друг к другу. Они считали себя совершенным видом, бессмертным, поэтому для них было в порядке вещей идти на зов сильного духа, дабы поглотить его духовную силу и его последний сосуд. Этот лес запечатали и сделали тюрьмой для ноанов порядка трех сотен лет тому назад, но почему духов не изгнали, а заточили — Мейтон не знал. Однажды он слышал легенду, что его потомки что-то скрывали в глубинах этого леса, поэтому позволили ему обрасти духами, которые, как и приведения, считались естественными защитниками любой кровной тайны. Однако можно ли считать эту историю правдой или народным сказанием, Мейтон не знал.

— Ты так скуп на слова, — снова заныл Тионарис.

Мейтон не выдержал:

— Ваше Высочество, — он и правда терпел сколько мог, — вы разве не знаете, что в лесу ноанов нельзя говорить? Духи ведь все слышат, и все понимают!

«В отличие от вас», — добавил он про себя.

Еще перед началом охоты Мейтон планировал сделать за день от силы пару вещей: первое — спокойно установить пару капканов в лесочке; второе — отдыхать от шумного праздника и суетных взрослых. План казался ему идеальным, однако в нем не был учтена переменная — скучающий принц, сбежавший из-под надзора императорской стражи. Этот юный отпрыск империи быстро рассекретил укрытие Мейтона, тут же выволок его из него и заставил гоняться по лесу. Навык отлова животных у двух мальчиков, проживающих вдали от настоящих лесов, оставлял желать лучшего, поэтому Мейтона не удивило, когда один из зверей, за которым они погнались, оказался ноаном…

Лишь бы теперь не сгинуть здесь за компанию с принцем. Мейту не очень хотелось в виде неупокоенных душ с Тионарисом вечность блуждать. Ведь ночной лес, где с каждого дерева и куста ощущался пристальный взгляд дикого зверя, не казался приятным местечком.

Нет, на самом деле Мейтона несколько радовало, что разум и тело детей казались ноанам безвкусными, поэтому те не стремились их поглотить, однако принципиальность этих существ вызывала сомненья, а проверять все на своем своей шкуре желания не было.

— Не пора ли нам повернуть назад? — спросил Мейтон, когда Тионарис, срубая очередную трухлявую ветку, умудрился откинуть ее в лицо спутника.

— Уже соскучился по своей маленьким сестрам?

Мейтон снова не стал ничего говорить. Принц оказался на редкость несносным. Рядом с ним даже Делия выглядела венцом добродетели. Надо будет признаться ей, что отныне в глазах старшего брата она не самое противное существо.

— Слушай, а можно я заберу одну из твоих сестренок? — все не унимался Тион. — Нечестно ведь получается, у меня нет младших сестер, а у тебя их не одна, а сразу две.

Тионарис с любопытством начал разглядывать реакцию Мейтона, но монолитное лицо не дрогнуло ни на дюйм.

— Одна из них может вскоре стать вашей невестой. Потерпите несколько лет, потом будете любоваться ей целую вечность.

— Признайся, ты ведь хочешь, чтобы этой «одной» оказалась не Делия?

— Не говорите глупостей.

Провоцировать людей принц умел с юных лет. Мейтону даже на секунду подумалось, как было бы славно прибить Тионариса и бросить здесь, где никто бы его все равно не нашел…

Вздохнув и досчитав про себя до семи, сын мудрости натянуто выдохнул. Он понимал, принц забавляется. Тионариса нельзя считать глупым, он, скорее, нахальный и дерзкий. Принц ненавидел подхалимаж и прислужливый тон, потому, встретив безразличного Мейтона, сразу решил — нужно держаться к парнишке поближе. Мейтону же теперь