Пока Евандер, раскрыв рот, рассматривал наружное убранство храма, Агата, ухватившись за предоставленную руку своего рыцаря, спешилась. Голова у нее шла кругом, а в глазах рябило от отблесков пламени. Покачнувшись, она схватилась за плечо Евандера, привлекая, наконец, его внимание – ей было плохо, и сил скрывать это больше не осталось.

– Принцесса, – настороженно произнес он, поддерживая девушку.

– Быстрее бы закончили с напутствием. – Агата, продолжая держаться за своего рыцаря, остановилась – Феликс, не показывая и капли радушия, направлялся к ней. Рыжеватые волосы рыцаря в свете факелов казались почти оранжевыми, и от этого лжепринцесса неожиданно усмехнулась – до чего забавно было представить могучего воина с ярко-оранжевой шевелюрой, россыпью веснушек и добродушным характером.

– Вас ждут, Ваше Высочество, – уведомил Феликс, смерив недовольным взглядом Евандера. Страж запоздало понял, что, по мнению командира, он стоит непозволительно близко к госпоже. Но к этому часу молодой человек устал обращать внимание на собственные мелкие промахи, когда на горизонте, подобно грозовым тучам, маячили проблемы куда серьезнее.

– Сначала вам дадут наставления монахи – они уже ожидают у входа. После священнослужитель лично проведет вас к месту молитвы, где вы спокойно, – Феликс выделил это слово, – выслушаете все песнопения. Засыпать нельзя, – предупредил рыцарь, понизив голос и невольно дернув головой, будто одна только мысль о подобном хулиганстве заставляла его чувствовать себя опозоренным.

– Тогда им придется действительно захватывающе петь.

Реплика принцессы вселила в Евандера надежду, что ей становится лучше и мужество, с которым она переносила последнюю часть путешествия, вновь возвращается.

– Попросите их спеть вам песню к сбору урожая, – посоветовал Феликс. – А после, лет через десять, когда монахи выпустят вас из своих темниц, мы вновь поведем вас к храму, Ваше Высочество.

Агата, вспомнив, где ее место, потупила взгляд.

– Евандер, – продолжил Феликс, – прекращай вертеть головой и проводи принцессу. Я присоединюсь к вам позже. – Рыцарь направился в конец процессии, вокруг которой собрались особо любопытные зрители, прорвавшиеся мимо охраны. Феликс пожалел, что рядом не было Силиуса: седой воин отлично убеждал людей в их неправоте, не применяя оружия. Но его напарнику сейчас хватало работы, недаром его люди в панике бегали в толпе, словно их впервые выпустили на задание. Стыд, да и только.

Евандер неохотно отступил от принцессы на шаг вправо, чтобы выдержать приличное расстояние. Агата горделиво задрала подбородок, и страж с тоской вспомнил лекарку в поместье, которая предупредила сразу – ей необходимо отдыхать еще несколько дней. Оставалось загадкой, как Силиусу удалось убедить строгую женщину отпустить подопечную пораньше.

Агата, подойдя к монахам у храма, опустилась на колени перед служителями Санкти – еще один не укладывающийся в голове Евандера обычай. Это им, безэмоциональным истуканам, одетым в одинаковые бело-золотистые рясы и прячущим головы под витиеватыми округлыми митрами, стоило склонить головы. Евандер подумал, что за один сегодняшний день увидел рекордное количество людей, которые вызывали у него отнюдь не положительные эмоции.

– …Дитя святое на услужении Великой традиции, дела священного, спасая всех уродившихся…

Слушать стражу не хотелось, и он разглядывал монаха в поисках причины своей неприязни, пока Агата терпеливо внимала чуши старого служителя. «Сколько уже раз мужчина, прячущий округлый живот под просторной одеждой, произносил это напутствие перед жертвами?» Его лицо ничего не выражало, словно он сейчас должен был не вдохновлять принцессу, а усыпить ее монотонным голосом. Агата стояла на коленях, как положено, склоняя голову как можно ниже. Не знай Евандер, что лжепринцессе плохо, решил бы, что она действительно уснула.

Монотонная речь закончилась. Агата поднялась, опираясь на руку Евандера, и расправила юбки алого платья. Позади нее опомнились служанки – они, завороженные напутствиями монаха, не сразу поняли, что пора позаботиться о госпоже.

Высокие дубовые двери распахнулись, и принцесса, едва вздохнув, направилась вглубь храма. Евандер последовал было за ней, но один из монахов, стоявших по обе стороны от главного входа, остановил его. Служитель пропустил вперед монахов, с тревогой обернувшихся на брата – задерживать церемонию даже на миг считалось преступлением.

– Негоже с неубранными волосами ступать в храм образов Санкти – разгневаешь служителей, опорочишь святое место, – отругал монах Евандера.

Агата, заметив, что Евандер замешкался, безуспешно попробовала остановиться – все равно что попыталась заставить течение реки изменить свое русло. Монахи, надежно обступив ее высочество, неумолимо вели ее внутрь. Один из охранников принцессы на ходу крикнул Евандеру:

– Я присмотрю за принцессой, а ты не задерживайся! – Его голос растворился в шуме толпы, хлынувшей в храм, – в главном зале помещалось не больше четырехсот человек, и каждый житель и гость второй столицы хотел оказаться в их числе.

* * *

Монах вел Евандера между колонн, сквозь толпу, к находившейся поодаль от главного зала ризнице. Даже в спешке страж не мог не заметить, насколько изящно выглядят не только массивные колонны, тянущиеся к многоуровневой крыше, но и просторный, симметричный зал. Если его когда-то попросят описать храм, в котором ему довелось побывать, он без раздумий назовет только три слова. Возвышение. Смирение. Красота. Был ли человек простым воином, фермером или нищим, лордом или самой принцессой – всем предстояло покорно склонить головы перед чем-то великим, имеющим власть над душой. Евандер не верил в какой-то конкретный образ, но, оказавшись в святом месте, он захотел хоть на мгновение уверовать так же сильно, как служители Санкти.

Едва захлопнув дверь небольшого светлого помещения, где служители хранили свои ризы, командир облегченно выдохнул и на миг прислонился лбом к деревянному полотну двери.

– Винсент! – радостный возглас Евандера заставил его обернуться.

– Тише, – предупредил командир, а после сжал лучшего друга в медвежьих объятиях.

– Я, к сожалению, не могу выйти и оставить вас одних, – раздался женский голос. Винсент отпустил друга, видя, как меняется его лицо, как облегчение и радость на мгновение делают из Евандера мальчишку, незнакомого с тревогами.

– Жива, – сказал он и обнял служанку в наряде монахов. Нереида была немного удивлена, но все же обняла стража в ответ.

– Благодаря тебе, – со всей серьезностью подтвердила девушка.

– Ев, рассказывай, пока есть время, – попросил командир, напоминая всем, с каким трудом у них получилось организовать встречу. Евандер тут же выпустил Нереиду из объятий.

– То, что ты услышишь, тебе не понравится, – предупредил друг, присаживаясь на деревянный стол возле входа в ризницу.

* * *

Адалин взволнованно топталась на одном месте. Они с Леверном пробрались ко входу в храм и ждали, когда закончатся наставления самозванке. Лжепринцесса была совсем близко, но у Адалин не получалось рассмотреть даже краешек ее платья – толпа перед ней заполнила все доступное пространство, загораживая обзор. Те, кому посчастливилось стоять в первом ряду, громко описывали все, что происходит возле дверей. Благодаря им Ада знала, что самозванка сейчас слушает проповедь, и жалела, что не может выслушать ее сама. Леверн не сводил сосредоточенного взгляда с патрульных на площади, разгуливающих подобно голодным собакам в день пиршества, и придерживал Аду за локоть, чтобы она опять не сбежала.