В последний день они долго гуляли по парку, купили сашими и принесли в отель. Всю неделю много времени проводили в постели. Сомнений в серьезности намерений не возникало; оставалось лишь придумать способ продолжать отношения с учетом расстояния между городами и настроения дочерей. Стефани не могла позволить Луизе или Шарлотте испортить себе жизнь и готовилась до конца защищать свою любовь.

В последнюю ночь они лежали, крепко обнявшись, и тихо разговаривали о том, когда смогут встретиться снова. Стефани пообещала приехать в Нэшвилл через месяц – сразу после того, как Шарлотта вернется в университет. Месяц разлуки казался обоим вечностью. К тому же Стефани знала, что придется отражать атаки дочери, хотя и надеялась ее успокоить. Младшая дочка всегда была более податливой, чем старшая.

– Даже не представляешь, как я буду скучать, – печально призналась Стефани. Чейз перевернулся на бок и внимательно на нее посмотрел, а она поцеловала и прижалась еще крепче: так приятно было чувствовать тепло его сильного тела и так трудно представить, что скоро его не будет рядом. Они были страстно влюблены друг в друга.

Утром Стефани отвезла Чейза в аэропорт. Проводила в терминал и простилась только возле зоны безопасности. В целях конспирации пришлось надеть темные очки и шляпу, что казалось непривычно и нелепо. На прощание она призналась, что считает себя самой счастливой женщиной на земле, а Чейз сказал то же самое о себе. Он считал, что возлюбленная спустилась с небес, а вот дочери ее явились из ада. Пообещал позвонить, как только приземлится в Нэшвилле, и, как всегда, сдержал слово. Он уже приехал домой и теперь печально бродил по комнатам. Стефани нигде не было; любимая осталась за три тысячи миль от его дома, и целый месяц предстояло тосковать в одиночестве.

На следующий день из Парижа прилетела Шарлотта. Приехала из аэропорта обозленной, готовой взорваться по каждому пустяку. Когда Стефани ее встретила, дочка нехотя поздоровалась, а по дороге домой едва процедила сквозь зубы пару слов. Переступив порог, сразу начала жаловаться, что ее силой заставили вернуться, и упорно отказывалась общаться. Девочке хотелось проводить время с друзьями – в Риме, Париже или в любом другом городе Европы, но никак не дома. Роман матери с известным исполнителем музыки кантри оказался очень удобным поводом для выражения недовольства, тем более что старшая сестра постоянно подогревала скандал.

В Сан-Франциско был полдень, что означало полночь для Парижа, однако молодость позволила Шарлотте поспать в самолете, и теперь она собиралась с новыми силами напасть на мать. Стефани приготовила ланч и села за стол напротив дочери. Та сердито взглянула, даже не пытаясь сохранить видимость приличия.

– Ну, и где же он? – спросила она, покончив с сэндвичами и любимыми картофельными чипсами и резко отшвырнув тарелку. Взгляд, слова и действия открыто выражали враждебность.

– Если ты имеешь в виду Чейза Тейлора, то он в Нэшвилле, – спокойно ответила Стефани.

– А когда уехал? Полагаю, торчал здесь вплоть до моего возвращения. – Дело ее совсем не касалось, но Стефани кивнула.

– Уехал вчера, потому что должен записывать новый альбом.

Чейзу предстояло петь дуэтом с другим известным артистом, а Стефани держалась так, как будто в их отношениях не было ничего необычного.

– А тебе не кажется, мама, что быть фанаткой в твоем возрасте несколько странно? – В тоне Шарлотты сквозило отвратительное высокомерие. Луиза постоянно звонила и давала волю ярости. Шарлотта была моложе и немного скромнее, но ничуть не добрее.

– Я не фанатка. Мы с ним встречаемся. – Стефани не собиралась ничего скрывать.

– Ты с ним спишь, – обвинила Шарлотта с юношеской наглостью. – Стефани промолчала. – Возможно, в постели моего отца.

Дочка переступила границу дозволенного, но мать выдержала атаку.

– Тебя это не касается, но мы остановились в отеле.

Сан-Франциско – город небольшой, так что Шарлотта все равно бы узнала правду. Здесь обязательно находился кто-то, кто знал кого-то, кто видел… и так далее. Она предпочитала сказать сама.

Было бы еще хуже, останься они в доме Стефани – неважно, в какой из спален. К счастью, Чейз проявил мудрость и снял номер в «Ритц-Карлтон». Так было лучше не только для детей, но и для самой Стефани.

– Это мерзко, отвратительно. Неужели тебе безразлично, что подумают люди? Папа умер всего пять месяцев назад.

– Шесть месяцев назад, Шарлотта. Невозможно предвидеть, кого и когда встретишь на жизненном пути. Я вообще не собиралась вступать в новые отношения, пока не познакомилась с этим человеком. Однако роман с Чейзом вовсе не означает, что я не любила твоего отца. Очень любила, пока он был жив. Но теперь его нет, что очень печально для всех нас. А теперь произошло вот это. Шесть месяцев – срок достойный. Многие не выдерживают и этого времени.

– Приличные люди ждут год, – наставительно сообщила Шарлотта.

– Кто-то ждет год, а кто-то нет. Я ждала пять месяцев. Но даже через год тебе не стало бы легче. Что именно тебя так сердит, дочка?

– То, что ты осквернила память папы, – с яростью выпалила Шарлотта. – Посмотри, как выглядит твой Тейлор. Он же деревенщина, мама!

Этого о Чейзе никак нельзя было сказать. Напротив, он представлял собой умного, тонкого, успешного, талантливого, невероятно красивого мужчину – правда, совсем не похожего на отца Шарлотты. Длинные волосы, татуировки и потертые джинсы придавали музыканту экзотический облик.

– Чейз Тейлор просто отличается от папы, детка, но это не делает его хуже. Уверена, что он тебе понравится.

– Нет, не понравится, – упрямо заявила Шарлотта. – К тому же Майкл встречается с его незаконной дочерью или кем-то в этом роде. Что это, групповые свидания?

– По приглашению Чейза Майкл и Аманда приехали из Атланты в Нэшвилл на концерт. А Сэнди – подопечная Тейлора, ее родители умерли. Она на два года моложе тебя. Изумительная девочка. Аманда тебе никогда не нравилась, так что не пытайся изображать горе по поводу ее отставки, – предупредила Стефани. Шарлотта не разговаривала с Майклом, а довольствовалась комментариями сестры.

– Вы с Луизой проявляете крайнее неуважение ко мне и к человеку, которого совсем не знаете. Разделяю вашу печаль по поводу смерти папы. Но я тоже имею право на жизнь и пытаюсь жить, нравится вам это или нет. Скорее всего, ваш папа сделал бы то же самое: начал бы с кем-нибудь встречаться. – Больше того, он делал это даже при мне, хотела добавить Стефани, но сдержалась. – Вам бы это тоже не понравилось.

– Сомневаюсь. И уж он точно не стал бы встречаться с покрытой татуировками рок-звездой.

– Трудно сказать, что было бы, – улыбнулась Стефани. – Порою любовь застает врасплох.

От этих слов Шарлотта расстроилась еще больше.

– Хочешь сказать, что ты его любишь? – Вопрос прозвучал, как обвинение в преступлении, и Стефани твердо посмотрела в глаза дочери.