Проход оканчивался тупиком, а в щель мне все же пришлось спуститься. Обжигающе ледяная вода, доходящая почти до колен, сбивала с ног, но я честно исследовал места, откуда она вытекала и куда уходила. Ничего утешительного: я убедился, что стоков хватает, но ни в один из них даже голову не всунуть – слишком узко.

Хотя высота щели едва достигала груди, наверх мне помогли выбраться Тлисор с Обстом, вытянув за руки.

– Надо же, как Кандиру удалось из нее вылезти, да еще и в таком состоянии? – удивился Тлисор.

– У него и спроси, – ответил Обст.

Напоследок мы оставили узкий коридор в скале, по которому добрались сюда, внимательно осмотрев и его. Затем по очереди приложились плечом к каменной плите, перекрывавшей вход, и даже попробовали надавить все вместе.

Хуже всего было увидеть, когда мы вернулись, глаза людей, полные надежды, и разочарование, отразившееся в них после того, как Тлисор объявил:

– Бесполезно.

К тому времени уже сильно хотелось есть.

«Да уж, – размышлял я. – Действительно, и чего в моем мешке не оказались продукты? Например, колбаска с чесночком, свитая спиралью и увязанная веревочкой. Или мясо, неважно какое: вареное, копченое, пусть даже солонина. На худой конец сухари, ведь даже они защитили бы мою спину ничуть не хуже пустых мешков».

Неожиданно мне пришла в голову другая мысль: воздух в пещере чист и свеж. Откуда-то он поступает? Так может, стоит найти, откуда именно? Должна же быть какая-нибудь щель, дыра, а то и целый проход, до сих пор не замеченный нами».

На такое дело не жалко было и огарка свечи, несмотря на опасение остаться совсем без света. Конечно, если разобраться, фонари Древних не вечные, и мой с равной вероятностью может светить еще полвека, а то и несколько веков – или погаснуть в любое мгновение. Но с его помощью невозможно уловить дуновение воздуха и определить направление потока, а крохотный огонек свечи сделает это легко.

Не повезло и тут. Обследовав с помощью свечи все, что можно, полностью ее при этом спалив, мы пришли к выводу: воздух поступает откуда-то сверху, с потолка пещеры. А может быть, нет. Но откуда-то точно дуло: пламя свечи колебалось, причем в разных местах – в разные стороны, и упорно отказывалось указать одно направление.

– Лучше бы я ее съел! – в сердцах заявил Тлисор. Затем, подумав, добавил: – Мы съели.

Усевшись на камень, я внимательно посмотрел на моих товарищей по несчастью. Несомненно, все они очень проголодались, но печати отчаяния на лицах ни у кого еще не проявилось. Унылыми были все, а Кандир и вовсе выглядел несчастным и измученным. Но это легко объяснимо: из-за раны на голове к утру он почувствовал себя намного хуже – его лихорадило от жара.

Один лишь навигатор Габстел спал со счастливой улыбкой на лице. Тоже понятно: орешки-куири, помимо других воистину волшебных свойств, дают еще и легкую эйфорию. Даже обыкновенные, сине-зеленые или просто зеленые. Что уж говорить о тех, чей цвет так похож на изумрудный и которые как будто светятся изнутри. От такого ореха даже крошки отщипнуть достаточно, я же скормил навигатору целый. Но пройдет время, день, возможно два, а если судить по Николь, то и все четыре, – и действие куири закончится. Что будет тогда с навигатором? Что будет со всеми нами? Быстро мы не умрем – воздуха и воды в пещере достаточно, но что через несколько дней произойдет со всеми? Как мы будем глядеть друг на друга? Даже думать об этом не хотелось.

* * *

Время тянулось бесконечно медленно. А может быть, и не так: кто сможет определить без часов, без смены дня и ночи?

Мы молчали, разговаривали о многих вещах, стараясь не касаться темы еды. Раз за разом осматривали в пещере все, что можно рассмотреть. Сломали саблю в надежде пробить закрывшую вход плиту. Попытались расширить дыры там, где вода втекала и убегала. Снова спали, снова молчали, снова разговаривали, снова пытались уснуть…

* * *

Я проснулся, когда Тлисор в очередной раз принес воду. Он молча сунул баклагу в руки Кандиру, посмотрел на него, жадно пьющего, и как-то очень буднично произнес:

– Там дверь какая-то.

Тряхнув головой, я посмотрел на Тлисора. Что с ним? Жар как будто бы не у него, у Кандира, так что он несет, какая дверь? Быть может, я ослышался?

– Что ты сказал?

– Дверь там, – и снова его голос не выражал абсолютно никаких эмоций. – Где мы воду набираем.

Остальные прислушивались к нашему разговору, затаив дыхание.

– Точно?

Я все еще ему не верил. Мы скрупулезно осмотрели здесь все много-много раз, и вдруг – не какая-нибудь там щелочка, а целая дверь.

Тлисор пожал плечами:

– Я трогал ее руками.

– Идем, – вскочил я на ноги. – Обст, и ты на всякий случай с нами.

Если с Тлисором действительно что-то не так, то не убивать же его. А вдвоем с Обстом мы без труда с ним справимся.

Мы отошли уже на несколько шагов, когда я вернулся и подхватил с каменного пола саблю. Тоже на всякий случай. Вдруг там и вправду материализовалась дверь и мы сможем ее открыть, а за ней обнаружим чируков с оружием наготове. Ну и как инструмент сабля может нам пригодиться. Конечно, если дверь там действительно есть, во что мне никак не верилось.

Мы дошли до небольшого провала, на дне которого бушевал поток.

– Ну и где твоя дверь, Тлисор?

Сомнений уже не оставалось: с ним что-то не то, никакими дверьми и окнами даже не пахло.

– Вон там, – указал он рукой на противоположную сторону.

– Где там?

На противоположной стороне ничего, абсолютно ничего не было. Тот же гранит, что и за спиной у меня, и под ногами, и высоко вверху.

– Нужно перебраться на другую сторону, – ответил Тлисор.

– Ну так перебирайся, а мы за тобой, – заявил я, про себя подумав: «Посмотрим, как у тебя это получится».

К моему удивлению, Тлисор, повесив фонарь за шнурок на шею, спрыгнул в воду. Постоял, балансируя, борясь с потоком воды, сделал пару шагов вперед, уцепился руками за небольшой выступ, подтянулся за него и исчез из виду. Исчез на наших глазах.

Я закрыл глаза, помотал головой, что становилось уже привычкой, открыл их, но ничего не изменилось: Тлисора по-прежнему не было видно, лишь откуда-то пробивались отблески света.

– Обст, ты видишь то же, что и я? – мне в голову ничего больше не пришло.

– Да, вижу. Вернее, ничего не вижу.

Вообще-то он прав – трудно что-либо увидеть в обступившей нас темноте.

– Тлисор! – позвал я пропавшего матроса. – Ты где?

– Да здесь я, здесь, – сначала из стены показалась рука с фонарем, а затем и сам Тлисор высунулся по пояс. – Давайте ко мне.

– Иду-иду, – заверил я его. – Только ты подсвети нам.