«Ну не может такого быть! – убеждал себя я. – Это портрет тысячелетия назад умершей девушки, и не могут быть они настолько похожи!»

Похожи так, что даже самой Николь не удастся найти различие. Эти бездонные темно-голубые глаза цвета безоблачного вечереющего неба, когда на нем вот-вот должны показаться первые звезды. Форма губ, приоткрывшихся в бесконечно милой улыбке, черты лица, волосы, фигура…

Отличался взгляд. У девушки на изображении он был таким, каким я его никогда не видел у Николь: холодным, как лед. У Николь тоже смотрела по-разному. Например, тепло и ласково, когда мы оставались наедине. Или сочувствующе, когда она лечила голову Аделарда. Да много еще как; но ни разу я не видел ее такой, как на изображении.

А еще, когда она задает какой-нибудь вопрос, умеет смотреть так, что сердце у меня начинает таять от нежности и я долго не могу понять, о чем разговор вообще. Умела, я хотел сказать, теперь уже только – умела.

– Быстро мы обернулись, капитан?

Голос Тлисора не заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Их шаги я слышал издалека, а затем краем глаза увидел на стенах отблески света от фонаря, свет у него ярок. Но я никак не мог оторваться о пластинки с изображением девушки, так похожей на Николь, – словно вскоре ее отберут.

– Как они там? – поинтересовался я. – Никому не стало хуже?

Тлисор пожал плечами:

– С виду как будто нет. А так – кто его знает? И все они ждут, что нам удастся найти выход из этой проклятой самой Богиней-Матерью пещеры.

Глаза у него сверкнули от злости. В общем-то, я и сам себя едва сдерживаю. Да и есть хочется уже так, что хоть собственный сапог грызть начинай.

«Как бы нам не пришлось и в самом деле этим заняться», – усмехнулся я.

– Капитан, воды не желаешь? – протянул мне Обст свою баклагу.

Сколько уже в ней воды побывало, а все еще ромом отдает. Я успел сделать глотка три-четыре, когда неожиданно услышал от Обста:

– Очень красивая девушка. Где же я ее уже видел? А, вспомнил, в Дигране, в центральной резиденции Коллегии.

Он же и помог мне избавиться от кашля, звучно хлопнув между лопаток, когда я поперхнулся глотком воды.

«Так Николь в Коллегии! Но что она там делает? Получается, мессир Анвигрест солгал, заявив, что понятия не имеет, куда она исчезла!»

И я уже открыл рот, чтобы узнать подробности, твердо решив, что без них не останусь, как бы ни повел себя окудник, – когда Обст, повертев пластину в руках, добавил:

– Только там изображение этой красавицы очень большое, с человеческий рост. И смотрит куда ласковей. У нас все парни, что помоложе, с ума сходят: вот бы познакомиться с такой девушкой, чтобы на нее походила.

Тут Обст обратил внимание на выражение моего лица и с тревогой спросил:

– Капитан, что с вами?

– Ничего, Обст, просто вода не в то горло попала, но сейчас уже все нормально, – заверил я. – Ну так что, пошли, взглянем, куда ведет эта лестница? – я принял из его рук фонарь и подхватил со стола саблю. – Время не терпит, надо успеть к ужину на «Иоахиме Габстеле», а нам еще предстоит найти выход.

Оба направились вслед за мной, но буквально через несколько шагов за спиной послышался недоуменный голос Тлисора:

– Капитан, лестница в другой стороне.

– Дойдет дело и до нее, – ответил я, не оборачиваясь, продолжая шагать в прежнем направлении. Могли бы и сами догадаться, что Люкануэль Сорингер не ослеп и не сошел с ума, разве что оголодал – невмочь.

Мы остановились перед закрытой дверью, копией той, с помощью которой попали в башню.

– Подсвети, – протянул я фонарь Обсту, хотя и без того света хватало.

Затем прикоснулся к гладкому пятну в центре двери сложенной в трехпалую птичью лапу ладонью, в другой руке благоразумно сжимая саблю. Аделард много раз говорил: «Самые большие проблемы приходят именно тогда, когда меньше всего их ждешь, – затем улыбался каким-то своим воспоминаниям и обязательно добавлял: – Конечно, это совсем не значит, что если постоянно быть готовым ко всему, то удастся их избежать». Вся моя предыдущая жизнь говорила о том же, но, тем не менее, саблю я держал наготове. Впрочем, как и Тлисор – кинжал. Обст запустил большой палец за толстую цепь, висящую у него на груди, барабаня остальными четырьмя по массивному знаку Коллегии. При необходимости ему останется лишь сорвать ее одним коротким движением.

Дверь после моего прикосновения даже не вздумала открыться. Не дрогнула она и после второго, а затем и третьего нажатия.

– Капитан, позвольте, – потеснил меня Обст.

Почему-то мне пришло в голову, что он тоже начнет складывать пальцы в фигуру, так похожую на знак Коллегии. Но нет, окудник надавил на дверь сразу двумя руками и толкнул ее в сторону. На удивление, та легко подалась. Правда, в стену вошла только до середины, – но и образовавшейся щели было достаточно, чтобы понять: здесь прохода нет, он обрушился.

– Пошли, – скомандовал я и первым направился к лестнице, ведущей наверх.

Второй уровень башни, если отсчитывать от самого нижнего, мы миновали, не задерживаясь. Светильников на нем тоже хватало, но окон не оказалось, а они-то интересовали нас в первую очередь, как самая короткая дорога на свободу. За вторым уровнем последовал третий, четвертый. Мы давно должны были быть высоко над землей, но окон по-прежнему не удалось обнаружить ни одного.

Тлисор ругался уже в полный голос, проклиная Древних, свое согласие отправиться в эту экспедицию и судьбу в целом. Даже то, что по дороге он умудрился подхватить с пола какой-то непонятный предмет, вспыхивающий при нажатии разноцветными огоньками, настроения ему нисколько не прибавило. И верно, найди он запеченную баранью ногу, свиной окорок, пусть даже сухарь, не слишком заплесневелый, – поводов обрадоваться стало бы значительно больше. Впрочем, как и у всех остальных.

Обст молчал, но, судя по тому, с какой злостью он пнул подвернувшееся под ноги нечто, больше всего похожее на подставку для ног, окудник едва сдерживался.

Пятый уровень если и отличался от всех других, то только тем, что в нем присутствовала двустворчатая дверь. Когда-то она вела к выходу вглубь скалы, к которой башня примыкала одной своей стороной. Но сейчас он никак не мог нам пригодиться – обе створки выдавило внутрь башни через дверной проем массой камней. Поначалу я даже встревожился, что камни перекрыли путь к лестнице, ведущей на следующий ярус.

Нам повезло: щель хоть и казалась на вид очень узкой, но протиснуться сквозь нее все же удалось.

Следующий, шестой ярус башни оказался последним, венчал его сферический купол, и лестницы наверх не было. В том, что это крыша, ошибиться невозможно: она и сверху, со скалы, выглядела именно такой – будто собранная из шестиугольников, напоминающих пчелиные соты.