Глеб не жаловался. Не сказал ни слова о своих неудобствах. Но смотреть на него с каждым днем становилось труднее.

— Слушай, пора бы уже Макса обратно в свою кровать отселить, не думаешь? — я решила дать ему шанс. Вдруг, он просто боится сказать об этом, не хочет нас обидеть?

— Ты что? Он же не заснет, Настя! Я это прекрасно понимаю…

— Ну, и как долго ты будешь бороться с недосыпом, Глеб? Ты ведь уже носом клюешь! И это еще на работу не нужно!

— Оно того стоит, Настя… И я не представляю, как ему отказать… Мы ведь столько не виделись…

— Ага. С самого рождения. Только я с рождения старалась парня нормальным воспитать, а ты его сейчас разбалуешь! В общем, прекращай! Давай-ка уже, становись не подарочным, а настоящим отцом.

— А в чем разница? — он искренне недоумевал.

— В том, что настоящий отец не потакает всем капризам и желаниям ребенка, а воспитывает его. Учит тому, что правильно, а что — нехорошо. Вот спать такому взрослому пацану между мамой и папой — это уже полный аут, Глеб. Подумай, как решить этот вопрос, и начинай решать!

В его потухших от усталости глазах появился неожиданный блеск. Улыбка стала плотоядной, а загребущие руки тут же полезли мне под юбку и кофточку.

— Ты тоже мечтаешь остаться наедине, да? Я уже умом скоро тронусь, Настен! Ты рядом столько времени, а ничего нельзя!

— Руки убери… — зашипела, надеясь, что никто еще не успел нас увидеть. — Я, вообще-то, имела в виду, что нужно воспитать одного ребенка, а не срочно заделать второго!

— А я второго очень хочу. — Это признание выбило из колеи. Глеб смотрел искренне и умоляюще.

— Тебе Максима не хватает? Сначала с ним разберись!

— Разберусь, обязательно. Только мне очень хочется узнать, каково это — когда вот прямо совсем маленького на руки берешь… — Он смотрел мечтательно. Дурачок. Сам не понимал, чего хочет.

— Вот когда узнаешь, еще десять раз мне спасибо скажешь за то, что Макса я тебе подарила уже трехлетним. Если ты что-то и упустил, то только кучу проблем и волнений!

— Их я тоже хочу пережить…

— Обойдешься. Это случится только тогда, когда я захочу!

— Я помню, Настюш. Только тогда и так, как ты хочешь.

И ведь он опять не сдержал свое обещание, гад такой!

Мы кое-как пережили Новый Год в гостях у мамы. Кое-как — потому, что бабушка не давала Глебу спуска, и при каждой возможности норовила его подколоть. При Максиме воздерживалась, так как я строго-настрого запретила устраивать баталии при ребенке. Но как только сын исчезал с горизонта (иногда он соглашался пойти на прогулку с Димой и мамой, которым тоже очень хотелось с ним пообщаться), тут же проявлялась бабуля. И наши долгожданные минуты тишины и близости наедине превращались в поле боя. И мамы, как правило, рядом не было, чтобы встать на сторону Глеба.

Я не вмешивалась — это была их личная война, и мне в ней не было места. Воевала, в основном, ба. Глеб отмалчивался, отшучивался, иногда серьезно обещал, что умрет ради нас с Максимкой. Но и это не особенно помогало:

— А на кой ляд ты им сдался, мертвый-то? Какая от тебя будет польза? Только лишние траты и хлопоты! Ишь, чего удумал, помирать он будет! Ты вот живи и страдай, чтобы все Настины мучения искупить! — в один из случаев бабушка разошлась уж совсем не на шутку.

— А кому будет лучше от того, что я страдаю, Нина Викторовна? — и Глебу, похоже, надоело играть в эти игры. — Насте или Максиму? Или только лично вам?

— Нужно, чтобы ты ценил их! Слишком просто семья тебе досталась! Ррраз — и жена почти готовая, два — и ребенок, которому не надо ползунки менять каждый час!

— Я бы с радостью менял ползунки и подгузники Максиму, с любой частотой. Но боюсь, что он не согласится снова щеголять в таком наряде.

— Ты меня понял, Глеб! И не надо разводить клоунаду!

— Давайте, мы с вами договоримся? Будем каждый день на час уходить из дома, и вы сможете говорить все, что заблагорассудится. Просто, боюсь, Насте не очень приятно слушать, как мы ссоримся. Сами же говорите, что ей уже досталось в жизни, зачем еще добавлять?

Бабушка обиделась и замолчала. Возможно, потому, что я не выскочила вперед с утешениями, не стала возражать и доказывать Глебу, что мне все нравится… Она ведь искренне считала, что меня поддерживает…

И вот с такой, надутой и обиженной бабушкой, мы и пришли к встрече Нового Года.

Правда, подарок Глеба, который он устроил втихаря, немного ее смягчил: планшет и годовая подписка на все ее любимые сериалы. Ба поблагодарила очень сухо, держала марку до последнего. Но мы все видели, как заблестели ее глаза от азарта и еле сдерживаемого предвкушения. Нет, бабуля не сдалась. У нее просто не осталось свободного времени на битвы…

Она даже не спорила с тем, что Глеб на время переехал жить в нашу квартиру: в своей затеял ремонт и полную замену мебели. Хотел сделать так, чтобы все было безопасно для ребенка: мягкие углы, минимум открытых шкафов и полок, максимум свободного пространства. Пытался вместе с Максом выбрать дизайн для детской… Безнадежная затея: слишком часто мой сын менял свои предпочтения.

Мне приходилось разрываться между внезапно выросшей семьей, учебой и работой. Родион Юрьевич все так же задавал вопросы про будущее, а я кормила его завтраками. Потому что имела в наличии только обещания Глеба. Требовать, чтобы он срочно побежал и все выполнил, не хотела: в конце концов, оформление любых документов — не такое и быстрое дело, особенно, в январе, когда все только-только начали раскачиваться после отдыха. Успокаивало то, что наши акции все еще оставались у Петрова, и никакому «Вымпелу» он их не продал. Он просто исчез с радаров на какое-то время и никак не отсвечивал.

А потом наступил момент, когда вдруг стало очень важно, что же, все-таки, будет с моей компанией. И будет ли она когда-нибудь полностью моей. Так важно, что еле дождалась прихода Глеба. Он, как назло, в тот день задержался.

Я уже уложила Макса, который никак не хотел засыпать, не увидев отца. Бабушка закрылась в своей комнате, пожелав нам спокойной ночи. А Глеб все никак не возвращался. Он словно нарочно усиливал мою ярость и приближал момент своей страшной смерти.

Услышала, как в замке проворачивается ключ, сидя на кухне: я просто устала метаться из комнаты в комнату, решила передохнуть. Заодно воды попить, чтобы не скатиться в истерику.

Из вредности не пошла встречать: пусть сразу поймет, что ему здесь не очень-то и рады.

Сначала на кухню ввалился букет. Огромный, такой, что за ним не было видно и самого Глеба. Жаль, что не розы — вместе с ними бы из дома и выгнала. Первая мысль — нашкодил, и теперь таким образом решил извиняться. Из-под букета торчала какая-то бумажка и коробочка. Точно, за ним какой-то серьезный косяк!