Я с сомнением глянула на протянутый пузырек.

– И кто же его пользует?

– Ну, леди Ева, – он хитро усмехнулся, – когда не знает. Леди Голдери поливала вчера вербену свою перед пересадкой. Так та даже ни единым корешком не упиралась. А еще я заказ на свои сонные капли получал, правда, давно – с месяц назад, если не больше. Покупатель, правда, дотошный попался, все выспрашивал, точно ли в организме никаких следов не останется: ни в крови, ни в мышцах, ни в жилах, ни в желудке… Так я его уверил, что ни один целитель не подкопается. Я же на нашей Елизавете-Александре-Марии Йоркской проводил контрольные испытания.

– На ком? – не поняла я.

– Ну на нашем хранителе белке, Елизавете Второй, – и, опережая мой банальный вопрос, уточнил: – а Елизавета Первая – это жена основателя рода, лорда Хантера Первого Элмера. Мой дядя, к слову, в роду тринадцатый.

Вот везет мне на это бездново число… Теперь и муженек у меня оказывается Хантер Тринадцатый Элмер…

– Так что все надежно, и сонное зелье не подведет.

Я глянула на флакончик, что удобно устроился в моей руке, и тут у меня в голове словно закоротило.

Та самая муха, что прилегла рядом с бутербродом покойного бомбиста прикорнуть. А яда меж тем никто из магов-дознавателей не отыскал ни в хлебе, ни в ломте ветчины.

– А как он выглядел, этот твой заказчик? – на всякий случай уточнила я, ища взглядом супружника. Думаю, ему об этом тоже будет очень интересно послушать.

– А не знаю, – беззаботно отозвался Крис. – Он в плаще подходил, так что глаз не видно. Странный тип. Но сонное зелье – оно ведь не яд, ну я и подумал… мало ли. К нам, у ворот алхимической лаборатории, бывает, подходят всякие типы, спрашивают про зелья, декокты… Кому бородавку свести, кому нагар с двигателя растворить, кому рога вырастить… Дипломированные же алхимики дорого берут, да и отпечаток ауры порою снимают… А так – он мне десяток золотых, я ему верное средство для мгновенного сна.

– А говорил хотя бы примерно как? С акцентом или без акцента?

– Хорошо говорил, правильно. Как благородный, да и заплатил сразу же, без торга.

Хантеру же, руководившему погрузкой всего семейства Элмеров в карету, было немного не до нас с Кристофером. Когда же все сели в экипаж, я лишь шепнула сиятельному на ухо, как могло так получится, что бомбист умер своей смертью и вроде как не своей.

А что, заснул на ходу, а ему услужливо подножку подставили или просто помогли запнуться, загнув угол ковра, – и здравствуй, угол стола.

Хантер поблагодарил кивком и шепнул в ответ, что обязательно поговорит обо всем с племянником сегодня же, но наедине.

Мне хотелось верить, что этот разговор коснется не только загадочного покупателя сонного зелья, но и того, что не стоит подписываться на сомнительные заказы, даже такие на первый взгляд безобидные, как сонное зелье. Мой отец ведь наверняка с подобного и начинал…

В итоге в карете все, кроме Кристофа, нервничали: леди Голдери оттого, как меня примет двор (на который мне было глубоко начхать), я – что меня наверняка в очередной раз попытаются убить, леди Ева – потому что не может сделать мне хоть какой-нибудь пакости под бдительным оком сестры и племянника. Хантер же, мрачнее тучи, переваривал валившуюся на него информацию и то и дело тянулся за трубкой. Наверняка чтобы «подедуктировать», но каждый раз от матушки звучало: «Но хотя бы не в карете», и сиятельный, мученически вздыхая, терпел. Элена же испытывала трепет, что не чужд любой юной дебютантке.

В итоге, когда нервическая масса нашей кареты втекла во дворец, даже ездовые ящеры, по-моему, обрадовались.

Парадная лестница, залы, анфилады, галереи. Неспешная речь и взмахи вееров. А еще любопытные, прожигающие, скучающие взгляды. И все – устремлены на меня.

– Тэсс, девочка моя, не тушуйся. Просто ты – главная интрига и загадка этого сезона для света. Держи спину прямо и ничего не бойся, – подбодрила меня свекровь шепотом в спину. – А еще улыбайся, будто делаешь всем одолжение.

Моя рука, что лежала на ладони Хантера, чуть подрагивала. Опять не вовремя разнывшаяся нога (и где только вбуханные в нее заклинания исцеления и лечебные мази?) так и норовила подвернуться. По открытым плечам пробежал холодок.

– А вот и наш главный подозреваемый, – муженек кивнул в сторону статного мужчины с короткой стрижкой на черной шевелюре. В ухе того и вправду поблескивала серьга в виде восьмилучевой звезды. – А рядом – князь Молотро, что спит и видит, как бы примерить императорский венец, но пока поймать с поличным на вольнодумстве его не удалось. Чуть дальше – якобинец герцог Шейримен… – продолжал просвещать меня в разновидностях придворных гремучников Хантер.

И тут мой взгляд наткнулся на злой прищур ослепительной брюнетки. Корнелия. Я чуть вздрогнула, и это привлекло внимание сиятельного.

– Все хорошо. Нам надо продержаться только полчаса. Я буду рядом.

Хантер таки выполнил обещание: даже когда вел меня к трону для официального представления монарху, не выпустил моей руки. За нами же следом шли Элена и леди Голдери. Мать впервые выводила дочь ко двору.

Император не выказал особого внимания никому из дебютанток. Пары неспешной чередой подходили к трону, глашатай объявлял их имена. Реверанс для леди. Поклон для мужчин и после взмаха монаршей кисти – несколько шагов назад, чтобы уступить место следующим. И не приведи двуединый повернуться к трону спиной: оскорбишь монарха. Оттого мною в рекордные сроки были освоены азы искусства пятиться так, чтобы не запутаться в собственном шлейфе платья.

Хотя эта задачка оказалась ничуть не легче, чем найти причину конденсата в карбюраторе. Но я справилась. И гордилась собою ровно до того момента, пока к нам не подошел слуга и не попросил Хантера подойти к императору. Дескать, державец хотел сказать ему пару слов лично. Сиятельный решил передать меня с рук на руки матери, и я оказалась в компании миссис Голдери и еще десятка без устали щебечущих леди.

Свекровь кто-то отвлек вопросом буквально на секунду. Именно в этот-то момент меня и схватили за руку, резко дернув в сторону.

Вскрикнуть я не успела. Зато, действуя на рефлексах, от всей души садануть левой, сжатой в кулак, – да.

Мы оказались лицом к лицу с Корнелией. Запомнились ее злорадная ухмылка и рука, что тянется к прическе и вынимает то ли заколку, то ли стилет. Такой не виден в пышных складках рукава, зато наверняка достанет до самого сердца.

В ушах прозвучало в сердцах брошенное кронпринцем «ревнивая дура!» – и платье красавицы тут же вспыхнуло инфернальным пламенем. Брюнетка истерично защелкала пальцами, пытаясь применить заклинание и сбить огонь. Вот только она не успела заметить, что ткань не тлела. Огонь оказался иллюзорным. Ну да это было ровно до того момента, как Корнелия, суматошно размахивая руками, не опрокинула на себя один из магических шаров, что освещали зал. Жидкое пламя тут же окатило ее, и ткань занялась уже по-настоящему.