— А моя дочь впервые была в Америке.

— Ей понравилось?

— Не то слово. Она хочет приезжать сюда каждое лето. — А потом Аннабелл неожиданно разоткровенничалась: — А я не была здесь десять лет.

— В Ньюпорте?

— Нет. В Штатах.

— Это целая вечность. — Макафри был явно заинтригован. Это был высокий худощавый мужчина с сединой в волосах, теплыми карими глазами и правильными чертами лица. На вид ему было лет сорок с небольшим. Его трудно было назвать красивым, но внешность у него была приятная. — Наверно, вас отвлекала работа, или мешала обида, — проницательно заметил журналист.

— С обидами покончено. Я переехала во Францию еще во время войны, работала волонтером в госпитале. Тоски по родине я не ощущала, но теперь должна признать, что вернуться и показать дочке места своего детства было приятно.

— Вы вдова? — спросил Макафри. Догадаться об этом было нетрудно, поскольку Консуэло сказала, что ее отец погиб на фронте, а ей семь лет.

Аннабелл неожиданно растерялась и помедлила с ответом. Она устала от лжи, с помощью которой пыталась защитить от сплетен себя и свою дочь.

— Я в разводе. — Сбитый с толку Макафри не знал, что и думать.

— Кажется, ваша дочь сказала, что ее отец погиб на фронте.

Аннабелл покачала головой. Надоели ей эти придуманные истории не ее жизни. Что она теряет, если скажет ему о себе?! Они не знают друг друга, они всего лишь попутчики.

— Я не была замужем за ее отцом, — отважилась сказать Аннабелл. Она говорила это впервые и не знала, какова будет реакция ее собеседника. Ее предыдущий опыт не давал ей ни малейшей надежды на понимание.

Макафри кивнул и посмотрел на нее с улыбкой.

— Если вы ожидаете, что после этих слов я упаду в обморок или прыгну за борт, чтобы не иметь с вами дела, то вас ждет большое разочарование. Я журналист и репортер, на своем веку видел многое. Такое случается на каждом шагу, вот только люди молчат об этом. Каждый француз имеет детей от чужой жены. Это случается куда чаще, чем мы думаем или хотим думать. Даже в Штатах. Люди имеют детей от тех, кого любят, но не всегда вступают в брак. Если это их устраивает, кто я такой, чтобы их судить? Сам-то никогда не был женат.

— Я не любила этого человека, — ответила Аннабелл. — Это долгая история. Но дочь — лучшее, что есть в моей жизни.

— И какой вы врач?

— Хороший, — искренне ответила Аннабелл, и он рассмеялся.

— Не сомневаюсь, я имел в виду вашу специальность.

Она все прекрасно поняла, но ей захотелось слегка пококетничать. С Макафри она чувствовала себя на удивление легко.

— Общая терапия.

— Вы работали в госпитале врачом? — На его взгляд, Аннабелл была для этого слишком молода.

— Фельдшером. После года обучения в медицинской школе. Я окончила ее уже после войны. — Макафри удивило, что она не захотела работать в Штатах, но он ее понимал. Он тоже любил Париж, жизнь там кипела и бурлила.

— В начале войны меня отправили репортером в Британию. С тех пор я и обосновался в Европе. Два года после войны жил в Лондоне, а потом меня откомандировали в Париж на пять лет. Вряд ли теперь я когда-нибудь вернусь в Штаты, мне и в Европе неплохо.

— Я тоже не собираюсь возвращаться, — откликнулась Аннабелл.

Они поговорили еще немного, а потом Аннабелл пошла к бассейну за Консуэло и Брижитт. Она снова столкнулась с Макафри вечером, выходя из обеденного зала. Макафри спросил Аннабелл, не согласится ли она позже выпить с ним. Аннабелл помедлила, но потом кивнула. Они условились встретиться в кафе «Веранда» в половине десятого.

— По-моему, ты ему нравишься, — серьезно сказала Консуэло по дороге в каюту. — Он симпатичный.

Аннабелл промолчала. Антуану она тоже нравилась, и что из этого вышло?! Но Коллам Макафри, похоже, относился к другому типу мужчин. Аннабелл удивило, что он до сих пор не женат. Все выяснилось, когда они сидели в кафе «Веранда» под открытым небом и пили шампанское.

— Во время войны я находился в Англии и любил одну девушку-медсестру. Она погибла за неделю до подписания Компьенского перемирия. Мы собирались пожениться, но она не хотела делать это до окончания войны. Мне понадобилось много времени, чтобы прийти в себя. Точнее, шесть с половиной лет. Она была необыкновенной женщиной. Родом из очень знатной семьи, но никто об этом даже не догадывался. Она не гнушалась никакой работой, нам было хорошо вместе. — Макафри говорил спокойно, но было очевидно, что эта женщина много для него значила. — Время от времени, когда я бываю в Англии, я навещаю ее родных.

— Отец Консуэло тоже был британцем. Но, увы, не слишком хорошим человеком. А вот мать у него замечательная. Мы с дочерью собираемся навестить ее в августе.

— Вообще-то большинство британцев — отличные парни, — сказал Макафри. — А вот с французами я не всегда нахожу общий язык. — Аннабелл в эту минуту подумала об Антуане. — Они не так прямодушны и вечно все усложняют.

— В каком-то смысле я с вами согласна. Французы — прекрасные друзья и коллеги. Но в том, что касается любви…

По этим скупым словам Макафри сделал вывод, что Аннабелл была обижена на какого-то француза. Да и британский отец Консуэло, как видно, был не сахар. Да, досталось бедной женщине… Как и ему самому после смерти Фионы — женщины, которую он любил. С тех пор Коллам тоже был один, любовные потери, разочарования — это слишком больно. Видимо, к тому же выводу пришла и Аннабелл.

Они говорили о многом — о войне, о политике Соединенных Штатов, его работе журналиста и ее работе врача. Аннабелл подумала, что этот человек может быть хорошим другом. Потом Макафри проводил ее до каюты и пожелал спокойной ночи.

На следующий день они увиделись снова и посидели в кафе. В последний день путешествия Коллам играл с Аннабелл и Консуэло в шаффл-борд и получил приглашение поужинать с ними вечером. Макафри быстро нашел с девочкой общий язык. Консуэло рассказала ему о своей собачке и пригласила как-нибудь прийти к ним и посмотреть на нее. Аннабелл предпочла промолчать.

Макафри ответил, что с удовольствием познакомится с собачкой. У него самого есть Лабрадор.

— Будем рады вам, — ответила Аннабелл. — Заодно и на нас посмотрите.

— Ваша собачка интересует меня куда больше, — рассмеялся Макафри и подмигнул Консуэло. — Но я с удовольствием посмотрю и на вас, если мопсик не станет возражать. — Макафри внимательно смотрел на женщину, которую, как ему казалось, за время плавания успел узнать лучше, чем она думала. Он чувствовал, что на долю Аннабелл выпали тяжелые испытания. Женщины ее происхождения и воспитания оставляют дом в юные годы, отправляются за три тысячи миль на войну, в которой их страна не участвует, и остаются в чужой стране только в том случае, если дома с ними произошло что-то ужасное. Но в ее жизни случилось еще кое-что — ребенок вне брака. Родить без мужа — на такое отважится только сильная и мужественная женщина. Но Аннабелл с честью вышла из трудного положения.