Разжав, наконец, пальцы, он перехватил мою руку и прижал к своей небритой щеке. Медленно вздохнув, Лёша закрыл глаза, словно пытаясь насладиться этим невинным прикосновением.

Я замерла, не в силах проронить ни звука. За несколько секунд, пока длилось это касание, задыхаясь, я жалела только об одном — что не вижу эмоций, отражающихся в его глазах.

Внезапно он отпустил мою руку, и я, шатаясь, шагнула назад, к раковине. Лёша опустил голову, словно злясь на самого себя, и выдохнул. Проведя руками по лицу, Тимофеев замер, словно забыв, как нужно дышать.

Пытаясь унять дрожь в коленках, я отвернулась и поставила кружку в раковину. В комнате повисла тишина. Жадно хватая ртом воздух, я включила воду и сполоснула кружки. Мне хотелось, чтобы он подошел и обнял меня сзади. От одной только мысли об этом по спине бежали мурашки. Но этого так и не произошло.

Выключив кран, я вытерла руки полотенцем.

— У тебя таракан бежит по стене, — выдавил Тимофеев, затем медленно встал и убрал телефон в карман.

— Пусть, — я беззаботно махнула рукой.

— Что пусть?

— Пусть ползет, это нормально, — насмешливо ответила я, поправляя волосы.

— Значит, тебя не смущает таракан размером с хорошую лошадь? — усмехнулся он, делая шаг назад.

— Скажи спасибо своему новому лучшему другу! — Я указала пальцем наверх. — Сколько ни трави этих тварей, они отсиживаются у него и возвращаются откормленными и полными сил. Я устала бороться. Если хочешь, возьми тапок и как следует приложись.

— Как ты здесь живешь? — удивился Лёша, отважившись, наконец, посмотреть мне в глаза.

— Просто перестала обращать на это внимание. Сначала ты барахтаешься, пытаясь выплыть из этого болота, потом смиряешься и принимаешь у жизни, что дают.

— Не любишь ты себя.

— Почему же? — улыбнулась я. — Очень люблю. Я же не всегда была такой. Просто однажды приняла судьбу, которую кто-то выбрал за меня. Проживала чужую жизнь с чужим мне человеком. Не дергалась. Если не хочешь жить, как я сейчас, плыви против течения. Хотя кому я это говорю?

Оставив его на кухне, я прошла в гостиную. Моя сумочка валялась на полу. Подобрав её и побросав внутрь всё необходимое, я остановилась у двери. К своему удовольствию пришлось отметить, что настроение с утра заметно улучшилось.

Тимофеев прошел мимо меня в ванную. В его руке был тапок с раздавленным тараканом.

— Даже когда проблемы появляются вновь и вновь, — донеслось из ванной, — не нужно сдаваться. Нужно брать себя в руки и решать их, даже если придется делать это снова и снова.

— Легко сказать, — промычала я, зная, что он не услышит.

— Почему ты рассталась с этим парнем? — Лёша припарковался возле своего офиса. — С Мишей. Прости, твой сосед вчера упомянул о нем.

— Мы что, и об этом будем говорить? — удивилась я, повернувшись к нему.

— Прости, я не знал, о чем еще поговорить. Просто хотел узнать тебя ближе.

Я села вполоборота. Тимофеев заглушил мотор и достал ключ.

— Спроси лучше, как мы сошлись с ним. И я отвечу, что без понятия! — мне не удалось сдержать улыбки.

Моя прошлая жизнь казалась страшным сном. Последние десять прошли как один миг и словно длились тысячу лет одновременно. При одной только мысли о том, что Миша вдруг вернется, мне стало не по себе. Не знаю, смогу ли я вынести хоть один его поцелуй на своих губах. Теперь.

— Я не хочу вспоминать об этом. В этих отношениях не было ничего хорошего. Хотя нет, — я достала из кармана телефон и покрутила им в воздухе, — вот. Единственное яркое воспоминание.

— Телефон? — спросил Тимофеев, не отрываясь глазами от моих губ.

— Миша был скуп на добрые слова и никогда не дарил подарков. Но однажды, на мой день рождения, он сделал поистине широкий для его души жест. Подарил мне айфон. В кредит. С радостью могу сообщить, что месяц назад я перечислила банку последний платеж.

Мы, не сговариваясь, рассмеялись. Я смахнула слезинку и, улыбаясь, вышла из машины.

— Жёстко! — заключил Тимофеев, открывая передо мной дверь в подъезд.

— А то, — согласилась я.

Позвонив маме в больницу и изложив ей свой краткий план по организации отдыха её любимой внучки на море, я выслушала массу критики и с досадой вернулась к работе.

В ожидании возвращения Тимофеева мы с Артемом за час просмотрели все личные дела, которые удалось добыть в картотеке. Помимо мэра в руководящий состав администрации входило еще десять заместителей и управленцев, за каждым из которых закреплено по три-четыре отдела или структуры.

Я распечатала все фотографии из отобранных мною личных дел руководителей мужского пола и их заместителей с различных департаментов. Разделив карточки на две стопки, я передала их вошедшему Тимофееву.

Он успел переодеться и выглядел слегка запыхавшимся. От его шеи исходил тончайший аромат уже знакомой мне приятной туалетной воды.

— Здесь слишком большой объем информации, — посетовала я, раскладывая перед ним бумаги. — В этой стопке все подозреваемые с буквой «А» в начале имени или фамилии. В этой — все остальные.

— Чересчур, — недовольно хмыкнул Алексей, оглядывая кипы бумаг.

— Ты должен мне позволить поговорить с водителем, — попросила я, взяв его за руку. — Не важно, прикинувшись кем-то или рассказав всё как есть. Но я должна узнать у него правду об этом человеке. Так мы сможем сэкономить уйму времени.

— Это слишком рискованно, — отрезал он.

— Кому здесь рисковать, если не мне?

— Не нужно тебе сейчас светиться, это может только навредить. А если тебя поймают? — Тимофеев обеспокоенно нахмурил брови.

— Ты не должен подставляться из-за меня. — Меня начинало раздражать, что пока мы раздумываем, стоит ли рискнуть, время идет. Я отчаянно потрясла его за руку. — Позволь мне пойти и поговорить с ним. Он всё расскажет, я чувствую.

Артем оторвался от компьютера и, навалившись на локоть, молча слушал наш разговор.

— Нет. Пока не вижу необходимости подвергать тебя такой опасности. И не спорь. — Глаза Алексея были серьезны, как никогда. — Я съезжу к этой женщине, она опознает того, кто приезжал туда с Яковлевой за день до убийства. Всё выяснится сегодня же.

— Она не захочет и рта открыть, вот увидишь! — разозлилась я.

— Если так, — он сжал мою ладонь в своей, — тогда мы сделаем по-твоему. Обещаю.

— Хорошо, — немного успокоившись, ответила я.

— Что там с Усиком? — поинтересовался Тимофеев у Артема.

— У себя, на рынке, — отозвался Артем. — Его сегодня забрал из дома и увез на работу какой-то амбал. — Артем повернул к нам экран компьютера, на котором были фотографии загорелого Усика и крупного неизвестного мужчины со сломанным носом рядом с ним за рулем внедорожника. — Бурцев предположил, что это один из его подчиненных. Он уже видел его до этого, в офисе администрации рынка.