укрыться там, когда огонь начал распространяться по их кварталу… Потом им пришлось пробираться через горы трупов, лежавшие у входа, чтобы выйти на улицу… Столько народу погибло…

Я изо всех сил зажмурилась, отчаянно стараясь избавиться от пугающих образов, встававших перед глазами. Я стиснула зубы, готовясь подавить подступающие к горлу рыдания. Однако мои глаза так и остались сухими – наверное, я уже пролила столько слез, что у меня их просто не осталось.

Не зная, как утешить любимого, я переплела свои пальцы с его пальцами и убежденно прошептала:

– Ты сделал все, что мог, Верлен.

– Не знаю… Вероятно, не все. В конце концов, я…

– Нет, все, – перебила я, спеша развеять его сомнения, как он развеял мои. – Мы сделали все возможное. И завтра продолжим это делать…

Внезапно я почувствовала, что большое, горячее тело Верлена слегка дрожит.

Я не знала, что стало тому причиной: начало приступа, которого я так боялась, или сильное переутомление. Как бы то ни было, я приняла решение.

Нельзя допустить, чтобы силы, содержавшиеся в шприце, пропали впустую. Неважно, насколько это опасно: я должна рискнуть.

Верлену нужно как можно скорее выпустить душу императора в каком-то месте, где зелень сможет спокойно разрастись. Миру нужны Зеленые Гавани, чтобы в один прекрасный день исцелиться от своих ран. А наши шансы на победу над Янус так малы, что нельзя пренебрегать ни одной возможностью получить преимущество…

Верлен зарылся носом мне в волосы, его дыхание щекотало затылок. Он прошептал:

– Когда все это закончится, я бы хотел с тобой потанцевать. Ужасно жалею, что не сделал этого на том проклятом балу; тогда я слишком боялся, что отец все же поймет истинную природу моих чувств к тебе…

Эти нежные слова развеяли все мои страхи касательно последствий, которые будет иметь впрыскивание крови Янус в мои вены.

– Мы это сделаем, – пообещала я. – Будем вальсировать вместе, как в тот день в другой жизни. В день, когда я впервые влюбилась в тебя, Верлен.

Он длинно выдохнул и расслабился; его рука, которой он обнимал меня за талию, мало-помалу обмякла, дыхание выровнялось и замедлилось. Верлен заснул.

Тогда, стараясь никак его не потревожить, я вытащила из кармана куртки предмет, оставленный мне Элдрис. Затем огляделась, проверяя, не смотрит ли кто-то на меня.

Наконец я сняла защитный наконечник, обнажив длинную, острую иглу, и воткнула ее во внутреннюю сторону своего локтя, прямо в синеватую жилку под кожей. С силой надавив на поршень, я ввела всю оставшуюся в шприце загадочную жидкость в свою плоть.



Глава 39

Сефиза

В ушах у меня так пронзительно зазвенело, что едва не лопнули барабанные перепонки, перед глазами поплыли темные пятна, а потом я вообще ослепла. В ужасе я открыла рот, чтобы закричать, но не смогла издать ни звука.

«Что я наделала? Проклятие, что я натворила?!»

Неужели я только что обрекла себя на гибель? Я умру, из-за того что осмелилась с небрежной поспешностью взять то, что мне изначально предлагали получить во время торжественного ритуала? Или же вопреки уверениям весталки мой организм просто не способен воспринять силы, дарованные мне через кровь древней Янус?

Живот пронзила острая боль, меня скрутил сильный спазм, и я скорчилась, прижимаясь к Верлену, не в силах избавиться от яда, который сама себе ввела.

Неужели Лориан в итоге оказался прав? Возможно, это действительно коварная ловушка, напоследок расставленная мне Элдрис?

Пронзительный свист у меня в ушах постепенно стихал, сменяясь какими-то далекими шепотками.

Голоса становились все отчетливее, превращаясь в пение. Тысяча голосов слилась в единый хор, единый крик, выводивший странные гортанные слова на древнем, незнакомом мне языке.

Я по-прежнему блуждала в темноте, будучи не в состоянии разглядеть, что меня окружает. Я встала, влекомая какой-то неведомой силой, происхождения которой не могла объяснить. Ощупью двинулась вперед, к поющим голосам.

Нужно к ним присоединиться, они меня ждут – я это знала…

Наконец из мрака проступили какие-то очертания. Я бросилась бежать, стремясь поскорее добраться до цели. Из темноты показались белые летящие одежды: фигуры женщин, собравшихся ради меня.

Без колебаний я ступила в образованный ими круг. Затем, оказавшись в самом центре, я медленно стала поворачиваться на месте, силясь рассмотреть незнакомок. Однако у них всех были плоские лица, лишенные черт.

Внезапно женщины замолчали, и окружающая тьма рассеялась. Теперь я стояла в храме, похожем на тот, куда меня привезла Элдрис несколько дней назад, – хотя отличия все же были: стены и арки святилища лучше сохранились. Туман не позволял мне получше разглядеть архитектурные формы, но было очевидно, что эта постройка очень древняя и принадлежит какому-то неизвестному народу.

– Наша последняя сестра наконец-то с нами! – воскликнул первый голос.

– Последняя… – горестно подхватил второй, звучавший тише, словно его обладательница находилась чуть дальше от меня.

– Добро пожаловать, последняя весталка.

– Так значит, всему пришел конец…

– Больше никто не станет нас оплакивать…

– Никто больше нас не вспомнит.

– Владычица сбилась с пути, наш культ и так уже мертв…

– Я пришла сюда за даром ясновидения, – заявила я, перестав вертеть головой.

Все равно я не могла увидеть лица скорбевших весталок.

– Почему мы должны передать тебе самый драгоценный из наших даров? – довольно враждебно возразила одна из безликих женщин. – Ты не поддерживаешь наше дело, тебе чужды наши верования. Ты не веришь в то, что объединяет нас. Ты нам не сестра, ты не заслуживаешь звания весталки!

– Но ведь, кроме нее, никого не осталось… – пожаловалась другая.

Мне нужна была сила; чтобы получить ее, я даже явилась в это таинственное место. Однако ради достижения этой цели я не готова была соглашаться с весталками и опускаться до лжи…

– Существо, которому вы поклоняетесь, изначально было просто машиной! Это всего лишь компьютер с хитроумным процессором и искусственные материалы, которые я сама собрала воедино! – возмущенно закричала я.

– Но внутри этой машины зародилось сознание, – возразила одна из призрачных женщин.