— Ну конечно, отличная идея.

— Но… но… я дала ему шестипенсовик, и он сказал, что разломит его в кузне, потому что там есть тиски… он пошел в кузню, и, наверное, его завербовали… — голос Бетти оборвался.

Примерно этого я и ожидала.

— Наверное, ты думаешь, что я глупая девчонка, — промямлила Бетти.

— Скорее, глупая женщина, — заметила Полли, внимательно рассматривая пейзаж.

— Знаешь, у нас был такой стремительный роман…

— Прямо ураган, — сказала Полли, и Бетти улыбнулась.

— Ага, вроде того.

Полли тоже улыбнулась.

— Знаешь, Бетти, в такое время нелепо обвинять человека в глупости, — сказала она. — Где нам искать мудрости? У бога, который запретил головоломки и синий цвет? У окаменелого правительства, во главе которого стоит портрет? У армии, которая считает, что упрямство и смелость — одно и то же? По сравнению со всеми ними ты ошиблась лишь в том, что неудачно выбрала время!

— Но я не хочу в Работную школу! — возразила Бетти. — Туда забрали девочку из нашей деревни. Она так кричала и отбивалась…

— Ну так дерись! — воскликнула Полли. — Теперь у тебя есть меч. Дерись с ними!

Она увидела ужас на лице Бетти и вспомнила, что перед ней не Холтер.

— Слушай, если мы выберемся из заварушки живыми, то поговорим с полковником. Он наверняка тебе поможет.

В конце концов, подумала Полли, твоего парня, возможно, действительно зовут Джонни. И, возможно, его действительно внезапно завербовали. Надежда — удивительная штука. Полли продолжала:

— Если мы выживем, больше не будет школы и побоев. Ни для тебя, ни для нас. Лишь бы мы не потеряли голову. Лишь бы не разучились думать.

Бетти была готова расплакаться, но все-таки улыбнулась:

— Уолти разговаривает с Герцогиней. Она все устроит.

Полли взглянула на неизменный, залитый солнцем пейзаж. Ни души, кроме канюка, который описывал широкие круги в запретной синеве.

— Не знаю… — сказала она. — Но кому-то там наверху мы явно нравимся…

В это время года сумерки коротки. От Блуза по-прежнему не было вестей.

— Я смотрел на крепость, пока было видно, — сказала Яшма, когда они уселись у костра, а Маникль принялась варить рагу. — Ета, оттудова выходили женщины. Те самые, которые с утра заходили.

— Ты уверен? — спросил Джекрам.

— Мы, может, не самые вумные, — обиженно заметила Яшма, — зато у троллей, ета, отличная вы-зу-яль-на-я память. И вечером туда зашли другие женщины.

— Ночная смена, — сказала Холтер.

— Ну ладно, лейтенант честно попытался, — сказал Джекрам. — Скорее всего он сейчас сидит в уютной теплой камере, причем в штанах. Собирайтесь, парни. Мы обойдем долину кругом и проберемся к нашим. В полночь вы уже будете спать как дети.

Полли вспомнила собственные слова, сказанные несколько часов назад, — насчет того, что нужно сопротивляться. Однажды приходит пора начать.

— Я тоже попробую пробраться в крепость, — сказала она.

— Да неужели, Перкс? — насмешливо переспросил Джекрам.

— Там мой брат.

— Значит, он в безопасности.

— А вдруг он ранен? Я голосую за крепость.

— Голосуешь? — переспросил Джекрам. — Вот это что-то новенькое. Голосование в армии? Кто хочет сдохнуть, поднимайте руки, парни. Ну хватит, Перкс.

— Я попытаюсь, сержант!

— Нет!

— Ну так останови меня!

Эти слова вылетели, прежде чем Полли успела прикусить язык. Вот оно, подумала она. Крик разнесся по миру. Обратного пути нет. Я прыгнула в пропасть, и теперь дорога только вниз.

Несколько секунд лицо Джекрама оставалось бесстрастным. Потом он поинтересовался:

— Кто-нибудь еще голосует за то, чтобы лезть в крепость?

Полли взглянула на Маникль. Та покраснела.

— Мы, — сказала Холтер. Тьют, стоявшая рядом с ней, чиркнула спичкой и подняла огонек повыше. Это был достаточно выразительный ответ.

— Но почему?

— Мы не хотим сидеть в болоте, — сказала Холтер. — И нам не нравится, что нами командуют.

— До вербовки нужно было думать, парень!

— Я не парень, сержант.

— Ты парень, если я так сказал!

Я не этого ожидала, подумала Полли. Я столько раз проигрывала эту сцену в уме. И вот…

— Ладно, сержант, — сказала она. — Пора поговорить начистоту, здесь и сейчас.

— О-о-о, — драматически произнес Джекрам и выудил из кармана искромсанную пачку жевательного табака.

— Что?

Джекрам сел на развалины стены.

— Просто хочу внести немного оживления в разговор, — объяснил он. — Давай, Перкс. Слово за тобой. Я знал, что однажды этим закончится.

— Вы знали, что я девушка, сержант, — сказала Полли.

— Да. Я бы не доверил тебе брить даже головку сыра.

Отряд уставился на него. Джекрам открыл нож и принялся рассматривать табак, словно вокруг не было ничего интереснее.

— И… э… что вы намерены делать? — спросила Полли обескураженно.

— Да что я тут могу поделать? Ты, в конце концов, такой родилась.

— Вы ничего не сказали Блузу!

— Не-а.

Полли захотелось вышибить проклятый табак у него из рук. Теперь, когда она преодолела изумление, Джекрамово равнодушие показалось ей оскорбительным. Представьте себе таран, перед которым кто-то открыл ворота за миг до удара, — он летит дальше и не знает, как остановиться.

— Мы все девушки, сержант, — сказала Холтер. — Как вам это?

Джекрам принялся отрезать кусок табаку.

— И что? — спросил он, по-прежнему глядя только на нож.

— Что? — повторила Полли.

— Думаете, вы первые и единственные? Думаете, ваш старик сержант глух, слеп и глуп? Вы одурачили друг друга, ну а руперта одурачит кто угодно… но Джекрама надуть нельзя. Я до сих пор не уверен насчет Маладикта, потому что кто их, вампиров, знает? И насчет тебя, Карборунд, потому что, честно говоря, какая разница? Не обижайся.

— Ниче… — буркнула Яшма. Она поймала взгляд Полли и пожала плечами.

— Я плохо умею вас распознавать, я мало троллей видел, — объяснил сержант. — Но тебя, Оззи, я разгадал в первую же минуту. Наверное, из-за взгляда. Ты будто старалась понять, хорошо ли у тебя получается…

О боги, подумала Полли.

— Э… это вы дали мне носки?

— Да. И заметь, чисто выстиранные.

— Можете забрать их немедленно, — сказала Полли, хватаясь за ремень.