— Старая рана, сэр. Внезапно прихватило…

— Пожалуйста, помоги ему, рядовой Игорь. На чем я… ах, да. Вижу, вы удивлены, но, поверьте, в этом нет ничего странного. Старая добрая традиция, когда юноши переодеваются девушками. В шестом классе мы постоянно так развлекались… — Блуз помедлил и задумчиво добавил: — Особенно Ригглсуорт, не знаю почему… — Он покачал головой, как будто избавляясь от какой-то мысли, и продолжал: — Иными словами, у меня есть некоторый опыт, сами видите.

— И что вы сделаете, если… то есть когда попадете внутрь, сэр? — спросила Полли. — Вам придется одурачить не только стражников. Там будут и другие женщины.

— Никаких проблем, Перкс. Я буду вести себя по-женски, а еще прибегну к одному сценическому приему… я умею говорить тоненьким голоском, вот так… — От его фальцета вполне могли полопаться стекла. — Видите? Нет уж, если вам нужна женщина… положитесь на меня.

— Потрясающе, сэр, — сказал Маладикт. — Я был готов поклясться, что в комнате женщина.

— И я, конечно, разведаю, нет ли в крепости плохо охраняемых дверей, — продолжал Блуз. — Кто знает… может быть, я даже выманю ключ у стражника, прибегнув к женским хитростям. В любом случае, если все получится, я подам знак. Например, вывешу из окна полотенце. Иными словами, сделаю что-нибудь совершенно неожиданное.

Воцарилась мертвая тишина. Некоторые уставились в потолок.

— Да-а, — сказала Полли. — Вижу, вы это хорошо продумали, сэр.

Блуз вздохнул.

— Если бы только Ригглсуорт был здесь…

— Зачем, сэр?

— Он отлично соображал, когда дело касалось платьев, — ответил лейтенант.

Полли перехватила взгляд Маладикта. Вампир пожал плечами.

— Э… — начала Маникль.

— Что, рядовой?

— У меня есть с собой юбка, сэр.

— Господи, зачем она тебе?

Маникль покраснела. Ответ она придумать не успела.

— Бинты, шэр, — невозмутимо подсказала Игорина.

— Да! Да! Конечно! — выпалила Маникль. — Я… нашел ее в трактире, в Плюне…

— Я попрошил ребят принешти все подходящее белье, прошто на вшякий шлучай, — сказала Игорина.

— Очень разумно, рядовой, — похвалил Блуз. — У кого-нибудь еще что-нибудь есть?

— Не удивлюшь, шэр, — Игорина обвела комнату взглядом.

Новобранцы переглянулись.

Они открыли ранцы. У всех, кроме Полли и Маладикта, что-нибудь нашлось — и каждый извлекал это, опустив глаза. Сорочка, юбка… а в большинстве случаев — канифасовый платок, взятый в поход по какой-то странной, необъяснимой причине.

— Вы, должно быть, решили, что нас ждут серьезные потери, — сказал Блуз.

— Ошторожность лишней не бывает, шэр, — заметила Игорина и улыбнулась Полли.

— Конечно, у меня сейчас довольно короткие волосы… — продолжал лейтенант.

Полли вспомнила свои украденные локоны, которые теперь, возможно, лапал Страппи. Отчаяние придало ей сил.

— В любом случае те прачки в основном немолоды, — быстро сказала она. — Они в платках и чепцах. Наверняка Игори… наверняка Игорь сумеет что-нибудь придумать, сэр.

— Мы, Игори, очень ижобретательны, — согласилась Игорина и вытащила из кармана черный кожаный чехол. — Дешять минут и иголка, шэр, больше мне ничего не нужно.

— О, я прекрасно сыграю старуху, — сказал Блуз.

С удивительной скоростью, так что Тьют подпрыгнула, он вдруг выбросил вперед обе руки, скрючив пальцы, придал лицу выражение крайней степени слабоумия и завизжал:

— Ох, мои ножки, мои бедные ножки! Охти мне, нынче не то, что давеча!

Сержант Джекрам незаметно уронил голову на руки.

— Превосходно, сэр, — сказал Маладикт. — Я в жизни ничего подобного не видел.

— Может, ваша прачка будет хоть капельку помоложе? — предложила Полли. Честно говоря, Блуз напомнил ей тетушку Хетти, которая приговорила херес на две трети стакана.

— Ты думаешь? — усомнился Блуз. — Ну, если ты абсолютно уверен…

— И… э… если вы повстречаете стражника, сэр, то старуха не стала… не стала бы…

— Заигрывать, — шепнул Маладикт, который, судя по всему, рисовал себе те же ужасы.

— Заигрывать с ним, — закончила Полли, краснея, и почти немедленно добавила: — Если только она предварительно не хватила стакан хересу, сэр.

— А я бы пошоветовал вам побритша, шэр…

— Побритша? — переспросил Блуз.

— Побриться, сэр, — перевела Полли. — Сейчас принесу бритву и мыло.

— Ах, да. Конечно. У старух редко бывает борода, правда? Впрочем, не считая моей тетушки Партенопы. И… э… ни у кого не найдется двух воздушных шариков?

— Зачем, сэр? — спросила Холтер.

— Большая грудь всегда вызывает у зрителей смех, — ответил Блуз. Он снова обвел взглядом лица новобранцев. — Э… вы так не считаете? А в спектакле «Здравствуйте, я ваша шляпка» мне довелось сорвать аплодисменты в роли вдовы Буфер… Думаете, не пойдет?

— Наверняка Игорь сумеет сшить что-нибудь… э… более реалистичное, сэр, — сказала Полли.

— Да? Ну, если ты так думаешь… — уныло ответил Блуз. — Пожалуй, я пока войду в роль.

Он скрылся в единственной свободной комнате. Через несколько секунд отряд услышал, как он повторяет «Охти, мои бедные ножки!» в разных вариантах уховертного визга.

Новобранцы сгрудились кучкой.

— О чем это он тут толковал? — спросила Холтер.

— О театре, — сказал Маладикт.

— Что это такое?

— Мерзость пред Нугганом, конечно, — ответил вампир. — Слишком долго объяснять, дитя мое. Одни люди притворяются другими и рассказывают какую-нибудь историю, и все это происходит в огромной комнате, где мир становится иным. А третьи люди сидят, смотрят и едят шоколад. Вопиющая Мерзость.

— А я бы хотела поесть шоколаду в комнате, где мир совсем другой, — печально пробормотала Тьют.

— Однажды в городе я видела Панча и Джуди, — сказала Маникль. — А потом кукольника куда-то уволокли и объявили балаган Мерзостью.

— Я помню, — подтвердила Полли. Разве можно показывать, как крокодилы пожирают представителей власти?! Впрочем, до появления кукольника никто в городе не знал, что такое крокодил. И сцену, где клоун бил свою жену, также сочли Мерзостью, потому что толщина палки у него превышала установленный законом дюйм.

— Лейтенант и минутки не продержится, — сказала она.

— Да, но он ведь не пошлушает, — заметила Игорина. — Я, конечно, как шледует поработаю ножничами и иголкой, чтобы шделать из него женщину, но…

— Игорина, когда ты говоришь о таких вещах, у меня в голове возникают странные образы, — предупредил Маладикт.