Сегодня слабым звеном экономики являются потребительские товары, низкий уровень заработной платы.

Слово «поворот» в тексте осталось. Но с руководящими головами было хуже. Они не поворачивались. И без боя проиграли последний, решительный. Уже к концу 80-х наша экономика, наш «социализм» стали жертвой группы «А». Раздавила нас эта группа. К сожалению, в начале 70-х этот трагический конец не был виден. Нам, по крайней мере. Было смутное беспокойство, ощущение приближающегося тупика. И попытка выйти из положения полумерами, четвертьмерами. Но даже эти полу- и четверть воспринимались настороженно.

И еще любопытный эпизод из обсуждения.

Ломакин. По поводу международного раздела. У меня сложилось мнение, не попахивает ли от него пацифизмом. Грубо говоря, этот раздел недостаточно ясно выражает революционную позицию нашей партии. КПСС, что бы ни говорили другие, — самая последовательная и ведущая революционная сила в мире. Это сейчас недостаточно четко просматривается в материале…

Мы, конечно, должны гордиться, что избежали мирового конфликта. А вообще обязательства могут заставить нас воевать, и надо будет воевать.

Арбатов. Если ориентироваться на мировой конфликт, то совершенно не надо строить то, что мы сейчас строим. Тогда вся программа строительства коммунизма не нужна.

Александров. А разве кто-нибудь предлагал ориентироваться на мировой конфликт?

* * *

Прошло пять лет после предмостных боев перед XXIII съездом. Казалось, политика, практика внесли ясность в понимание мирного сосуществования, борьбы за мир, пацифизма. Но — нет. «Революционеры» не сложили оружие. Их продолжало тянуть к маоистам — «острие против острия». Но тут, после берлинского кризиса, после Карибского кризиса «поворот» был не только в словах, но и в головах. Так что мы отбились довольно легко.

Важным результатом этого тура обсуждения была договоренность ввести в доклад специальный раздел о социальной политике КПСС. Раньше эта проблематика (социальные группы и слои, национальный вопрос, политическая организация, проблемы управления и т. п.) в скомканном виде присутствовала в разделе о партии. Теперь решили ее развернуть. На мою голову, правда, но об этом — позже.

Начались завидовские будни. Мой главный участок работы — международные дела. Там — легко. Все свои или почти свои. Все понимают, что мост надо строить не вдоль реки, а поперек. Если спорим, то не о принципах, а о нюансах. Работаем весело. У кого-то возникает идея создать параллельно стихотворный текст раздела. Взялись, как я уже упоминал, мы с Загладиным. Воспроизведу несколько кусков.

Еще один пример графоманской активности — мои вирши о Шестидневной войне. Говорят: Бог шельму метит. Значит, он пометил меня еще в 1971 году. Только не догадывался я. Пока не оказался в Тель-Авиве.

Брежнев появлялся довольно регулярно. Прорабатывали с ним отдельные куски. Мне практически пришлось принимать участие во всех сидениях и после доводить до кондиций.

Неувязка получилась с разделом о социальной политике. Его должна была делать группа во главе с Зимяниным и Лапиным. Соорудили они что-то неудобочитаемое. И заявили, что в процессе работы поняли: сама идея отдельного раздела ущербна. Как бы в укор авторам этой идеи. Тогда мы с Загладиным решили закрыть амбразуру. Материал, сказали, собран. Но товарищи не смогли с ним справиться. Дайте нам три дня, и мы приведем его в порядок. Что мы и сделали. Раздел был одобрен.

Сдача готовой продукции обычно сопровождалась праздничным застольем. Не только пили и закусывали. Стихи читали. Пели песни. Брежнев любил рассказывать всякие байки из своей богатой биографии. Кстати, многое из услышанного в Завидове я потом прочитал в знаменитой серии мемуаров Брежнева.

Так было и в этот раз. Брежнев еще был вполне здоров. В хорошем настроении. К этому торжеству я написал «Трагикомические стансы». Огласил их.

Аплодисменты, хотя и не бурные. Докладчик смотрел кисло. Не попал, говорит, в десятку…