— Да, теперь я закончила, — сказала женщина.

— Тогда послушайте меня. Наверное, вы неплохой человек и имеете такое же право на правду, как и я. Я знаю всю историю ваших отношений с сыновьями. И с родным — Колей, и с приемным — Лёней. Таких, как вы, называют наседками. Мне больше по душе термин «гиперопека». Вы тряслись над своими сыновьями. И гораздо больше — над родным. Не потому, что не любили Лёню. Просто Коля всегда был слабым звеном. Его выперли из института, загремел в армию. Вернувшись, начал пить, не мог устроиться на работу. А у его брата за это время появился процветающий бизнес. Вы не хотели сравнивать детей, но все равно не могли удержаться. И это сравнение было не в пользу Коли. Вы начали опекать его еще сильнее. Вы заложили в нем эту бомбу. И вы подготовили его к тому, чтобы он начал ненавидеть брата. Начал желать ему смерти. И скоро у него появилась идеальная возможность убить Лёню и свалить все на меня.

Он сделал паузу, потом произнес:

— Знаете, я должен перед вами извиниться. Не за убийство Леонида — этого я не делал. А за то, что должен буду лишить вас второго сына. Рано или поздно он сядет. И вам надо морально готовиться к этому прямо сейчас, чтобы было легче потом.

Посетительница встала.

— Знаете, Артем Александрович, — сказала она, — мне действительно очень страшно. Я впервые желаю человеку смерти.

И она вышла, полная достоинства. С таким же спокойным видом вошла в лифт. Нажала кнопку первого этажа. А затем, когда лифт тронулся, вдруг принялась бить по кнопкам и кричать — кричать дико, бешено… Лифт остановился, раздался голос диспетчера:

— Я вас слушаю! Что у вас случилось?

Но в ответ он слышал лишь нечленораздельные вопли…

…На следующее утро в квартире Даши раздался звонок. На пороге стоял Артем. Предупреждая возможную реакцию жены, быстро сказал:

— Я в последний раз. Честно.

— Решил сказать что-то судьбоносное? — усмехнулась она. — Ну, проходи.

И посторонилась, пропуская его в прихожую.

— Я решил признать свою вину, — сообщил он.

— Очень интересно. Но я и так знаю, что ты виноват. Лера тут заходила…

— Нет. — Он покачал головой. — То, что она могла наговорить, я не делал.

— Стрелецкий, я только одно хочу понять, — сказала Даша. — Когда ты уберешься из моей жизни? Мне нужна точная дата. Когда ты в тюрьме был, я хоть понимала, как жить.

Это был прямой вопрос, и у Артема был на него прямой ответ.

— Прямо сейчас, — сказал он.

— Серьезно? — удивилась она.

— Знаешь, кто на психфак идет, Даш? Больные люди. Они пытаются доказать, что способны решать чужие проблемы, но боятся начать с себя. Гораздо проще и приятнее копаться в голове у других. Меньше всего я люблю анализировать собственные поступки. Потому что не знаю, что мне с собой делать. У меня детская травма — перманентный конфликт с отцом, который привел к тому, что просто не могу выйти из состояния постоянного контроля. Я не умею строить отношения. Не умею не просчитывать. Не могу не думать о том, что последует за поступками, словами… Я не жалуюсь, просто излагаю факты. Я могу помочь кому угодно, кроме нас с тобой. И я понимаю, что самое правильное, что я могу сделать — это оставить тебя в покое и жить в своем кабинете. Это не лучшее решение, но другого просто нет. Но сначала я должен был попросить прощения. Вот, собственно, все. Прости, Даш.

Выслушав эту исповедь, Даша ничего не сказала, лишь пожала плечами:

— Ну, пока.

Артем вышел убитый. Но едва за ним закрылась дверь, как он снова стал энергичным и внимательным. Приник к двери, вслушиваясь в то, что доносится изнутри.

Изнутри доносился плач. И еще голос Кирюши:

— Мам, ты чего? Ты чего, мам?

Артем стоял, окрыленный. Его «окончательное прощание» достигло цели: у него появилась надежда…

Утром в дверь квартиры Александра Стрелецкого позвонили. Катя к этому времени уже ушла на учебу. Александр Андреевич с трудом открыл глаза (он рассчитывал поспать еще немного). И тут вспомнил, что где-то на утреннее время он пригласил клиента. Досадуя на себя, он открыл дверь.

Однако на пороге стоял вовсе не его клиент, а какой-то дерганый и злой мужик затрапезного вида. Александр Андреевич произнес:

— Доброе утро. Чем обязан?

— Что, не узнал? — спросил гость.

— Нет, если честно. Вы были у меня на приеме?

— Был, — кивнул посетитель. — Три раза. По суду.

Теперь Александр Андреевич вспомнил.

— Да-да! Помню. Избыток агрессии. Но это же было в седьмом году!

— Вспомнил, значит? Ну, отлично.

— Единственное, что я помню точно, — заявил психолог, — что мы с вами не выпивали на брудершафт. Так что прошу мне не «тыкать».

— А я тыкну! — заявил ранний гость и шагнул в комнату, оттесняя хозяина от двери. — Я тебя так тыкну…

И он достал из кармана нож.

С таким Александр Стрелецкий еще не сталкивался. Слышал о таких случаях, но сам не сталкивался. Происходящее казалось нереальным; он не знал, как себя вести.

— Подождите! — сказал он. — Давайте успокоимся и попробуем заново…

Но бывший пациент его не слушал.

— Ты чего мне говорил? — произнес он со злобой. — Что все прекрасно будет? Новая жизнь, да? Хрен там! Нет никакой новой жизни! От меня жена ушла!

— Давайте разберемся. — Александр Андреевич пытался наладить контакт. — Почему она ушла? Что произошло?

— Я ей ребро сломал, козе этой. Потому что ни хрена твои сеансы не помогают! Потому что ты кровосос! Бабло из людей тянешь!

— Вы же бесплатно ходили! — возмутился Александр Андреевич. — По решению суда!

Но логика здесь не работала. Здесь действовала одна чистая агрессия, с которой Александр Стрелецкий не мог совладать.

— И что? — орал пациент. — Раз у меня денег нет, меня кидать можно? Халтурить? Чем ты мне помог? Да ничем! Я из-за тебя год отсидел за «причинение телесных»!

— Но вы не можете перекладывать на меня… — заговорил психолог.

Но слова уже были не нужны. Ранний гость уже довел себя до нужного градуса ненависти.

— Я все могу, — сказал он. И ударил психолога ножом в горло…

…Артем и Денис стояли в столовой, в очереди на раздаче. Когда подошли к кассе, Денис сказал:

— Пошли, я уже заплатил.

— Ага, понятно. Это, как я понимаю, в обмен за совет. Так что нужно?

— А с чего ты взял, что мне что-то нужно? — пытался отговориться Денис.

— Ты пришел рано утром, потащил меня в ближайшую столовку… Тебе просто не терпится что-то мне выложить. Давай, выкладывай.