В шахматах это называется пат, но время работало на них. В зеленой зоне хватало идиотов, которые предлагали обрушить на города в долине Миссисипи массированный ядерный удар и попросту стереть их с лица земли, но это все равно что вылечить рак губы, отрезав больному голову. В противовес им выступали такие же идиоты, которые не видели паразитов, не верили в них и считали происходящее целенаправленным ущемлением местного законодательства, а режим «Загар» – тираническими происками Вашингтона. Этих, из второй категории, с каждым днем становилось все меньше, но не потому, что они меняли свои убеждения, – просто очень уж старались люди из добровольческих формирований.

Был и третий тип – этакие открытые, без предрассудков, деятели, которые считали, что с титанцами можно вести переговоры и устанавливать деловые отношения. Одна такая делегация, направленная секретным совещанием представителей оппозиционной партии в конгрессе, даже попыталась провести идею в жизнь. В обход Государственного департамента они связались с губернатором Миссури по телемосту, и им пообещали дипломатическую неприкосновенность. Титанцы пообещали, они поверили. Делегация вылетела в Сент-Луис, и больше их никто не видел. Правда, они неоднократно посылали нам сообщения. Я как-то проглядел одно такое – воодушевляющая речь, общий смысл которой можно было бы выразить фразой: «Давайте все к нам! Вода отличная!»

Но разве скот когда подписывал соглашения с мясозаготовителями?

* * *

Северная Америка по-прежнему оставалась единственным известным очагом инфекции. Организация Объединенных Наций ничего не предпринимала, только передала в наше распоряжение космические станции и временно переехала в Женеву. И поскольку ни одна из стран-участников не была вовлечена в агрессию против другой страны, а слизняки – если они на самом деле существовали – чисто технически являлись эпидемическим заболеванием, а не потенциальным источником военных действий, вся эта история не представляла интереса для Совета Безопасности ООН. Голосованием при двадцати трех воздержавшихся было решено считать наше бедствие «гражданскими беспорядками», после чего секретариат обратился ко всем странам – членам организации с просьбой оказывать любую посильную помощь законным правительствам Соединенных Штатов, Мексики и Канады.

Вопрос, какую помощь они сочтут «посильной», был чисто академическим – мы сами не знали, чего просить.

Бесшумная тайная война продолжалась, и сражения часто проигрывались раньше, чем мы узнавали об их начале. После провала операции «Ответный удар» обычное оружие применялось только для полицейских операций по наведению порядка в янтарной зоне – теперь она превратилась в две нейтральные полосы, которые тянулись через всю страну, от непроходимых канадских лесов до мексиканских пустынь. Днем там не появлялось ничего живого, кроме наших патрулей и зверья не крупнее птиц и мышей. Ночью наши разведчики покидали территорию и через нее шли собаки – а с ними, возможно, и другие существа.

За всю войну, до нашего с Мэри возвращения, атомные бомбы использовали только один раз – чтобы уничтожить летающую тарелку, которая приземлилась неподалеку от Сан-Франциско, к югу от Берлингейма. Уничтожили ее в полном соответствии с действующей военной доктриной, но доктрину после этого случая подвергли критике: тарелку, мол, нужно было захватить для исследований, потому что нам следует лучше изучить нашего противника, чтобы успешнее ему противостоять. Сам я, правда, больше симпатизировал тем, кто сначала стрелял, а разбирался после.

К тому времени, когда действие «темпуса» начало ослабевать, я уже достаточно хорошо представлял себе ситуацию в Соединенных Штатах – она была хуже некуда. Даже в захваченном слизнями Канзас-Сити я не мог себе представить, что в стране развернется террор. Друзья стреляли в друзей, жены разоблачали мужей и так далее. Малейший слух о появлении титанца вмиг собирал на улице толпу, и суд Линча стал обычным явлением. На стук в дверь ночной порой вместо вопроса «кто там?» следовал выстрел. Ночью честные люди сидели по домам, а по улицам бродили только собаки – и другие существа.

Оттого что в большинстве случаев слухи о слизняках не подтверждались, ситуация не становилась менее опасной. И вовсе не эксгибиционизм заставлял так много людей ходить нагишом, хотя режим «Загар» допускал узенькие обтягивающие трусы и бюстгальтеры. Даже самый минимум одежды вызывал подозрительные взгляды, а подозрения, случалось, приводили к слишком поспешным действиям. Панцири для позвоночника и плеч больше никто не носил: слизняки быстро научились делать такие же, но использовали в своих целях. Особенно запомнился мне случай с девушкой в Сиэтле. На ней были только босоножки, а в руке – средних размеров женская сумочка, но один из добровольцев-патрульных – видимо, у него уже нюх на паразитов развился – заметил, что она не выпускает сумочки из правой руки, даже когда достает мелочь.

Девушка осталась жива: он отстрелил ей руку у запястья. Возможно, ей уже пересадили новую, поскольку этих «запасных частей» хватало теперь с избытком. Когда патрульный открыл сумочку, паразит тоже был еще жив, но прожил он всего несколько секунд.

Прочитав эту историю, я содрогнулся, вспомнив, как беспечно нес свои шорты по улице, думая, что нахожусь в безопасности, – любая вещь размером со слизня была теперь законным поводом для подозрений.

Почти сразу после этого действие «темпуса» прекратилось, и я вновь обрел контакт с окружающим миром, о чем и сообщил медсестре.

– Не волнуйтесь, – ответила она. – Вам это вредно. А теперь, пожалуйста, согните пальцы на правой руке.

Пока я сгибал и разгибал пальцы, они с врачом за считаные минуты напылили мне суррогатную кожу. Я заметил, что медсестра предпочитала не рисковать: лифчика она вообще не надевала, а ее так называемые шорты были на самом деле слегка увеличенными стрингами. Доктор был одет примерно так же.

– Для грубой работы пользуйтесь перчатками, – предостерег он. – Зайдете ко мне через неделю.

Я поблагодарил их и отправился в штаб. Первым делом мне хотелось отыскать Мэри, но оказалось, что она занята в «Косметике».

– Как руки? – спросил Старик, когда я вошел.

– Ничего. Фальшкожа на неделю. Завтра мне пересадят новое ухо.

Он нахмурился:

– Совсем забыл про твое ухо. У нас нет времени ждать, чтобы оно прижилось. Пусть в «Косметике» сделают искусственное.

– Я и без уха пока могу, – сказал я. – Зачем мне искусственное? Или ты задумал для меня новый образ?

– Не совсем… Однако теперь ты уже знаешь, что происходит в стране, и я хочу знать твое мнение.

Я попытался угадать, чего он от меня добивается.

– Плохи наши дела. Все следят друг за другом. Все равно что за железным занавесом. Даже хуже: коммунистов можно подкупить, а что ты предложишь слизняку?

– Хм… – отозвался он. – Интересная мысль. Что можно предложить титанцам в качестве взятки?

– Слушай, это был риторический вопрос. Я…