За что? Зачем?

И человек, который сделал это, может оказаться где-то рядом. Совсем близко. И скорее всего убить он хотел совсем не Любашу.

Надо уходить отсюда. Прямо сейчас. Быстро. Чем быстрее, тем лучше.

Часто в шоковой ситуации человек начинает, не отдавая себе отчета, действовать очень рационально. Все происходит на уровне глубоких инстинктов, которые заложены в каждом. Ведь человек не только социальное, но и биологическое существо.

Виктор бегло осмотрел комнату. Только теперь он заметил порванную цепочку, а в пепельнице окурок от необычной черной сигареты. Вчера никто из них не курил такие!

Лика начала тихо плакать. Виктор продолжал напряженно осматриваться.

Он чувствовал опасность, как чувствует его животное – на инстинктивном уровне.

Лика, стараясь не смотреть на кровать, захлебываясь сдавленными рыданиями, отправилась в ванную. Включила холодную воду и погрузила в нее руки, потом лицо. Но никакая вода не могла смыть весь этот ужас. Уже второй раз за последние дни она видела смерть так близко. А теперь казалось, что весь воздух вокруг пропитан смертью. Ужасом и смертью. Неужели все из-за этого старого пистолета, который всем оказался нужен так, что люди стали гибнуть один за другим. На этот раз умерла ее близкая подруга. И она виновата в ее смерти. Любаша умерла из-за нее, потому, что случайно встретилась с ней и не захотела бросать в беде. Стыд прокрался в ее душу, содрогающуюся от ужаса. Теперь Любаша мертва. А скоро умрет и она, Лика. Скоро уже, очень скоро. Она в этом не сомневалась.

Лика закрыла кран и вдруг услышала совсем рядом с собой едва уловимое дыхание. Близко. Очень близко.

Шевеление. Где-то совсем рядом. Что такое?

Ей понадобилось не более секунды, чтобы догадаться, чье именно это дыхание, и в этот же момент черная темнота охватила мозг.

Сильная рука зажала ей рот. Ей стало нечем дышать, перед глазами все поплыло. Чтобы не упасть, она стала хвататься за стену.

Совсем как тогда, когда в аэропорту в кабинку женского туалета ворвался верткий парень с глазами ящерицы и точным, резким движением зажал Лике рот, угрожая пистолетом.

И на этот раз, оглушенная ужасом, она не успела даже подать голос и услышала злобный шепот:

— Не дергайся. Дернешься – ляжешь рядом с подругой. Ты все поняла?

Она не смогла бы ответить, даже если бы захотелось, – рот ее был зажат.

Она не могла даже кивнуть. Но человек, который схватил ее, не понимал этого. Он сам дергался, был взвинчен до предела. Он был весь липкий; казалось, вместе с холодным потом из пор его кожи выделяется страх.

– Лика, – приглушенным голосом позвал из комнаты Виктор, – где ты?

Липкая холодная рука еще крепче зажала ей рот. Прямо у нее над ухом посвистывало какое-то зловонное дыхание.

— Лика!

По шагам, раздающимся в мертвой тишине комнаты, Лика поняла, что Виктор приблизился к дверям ванной, что их сейчас разделяет всего несколько сантиметров и хлипкая дверь.

Потом шаги замерли. Лика чувствовала, что он совсем близко, но не могла подать ему знак. В комнате – мертвая тишина, а у нее над ухом свистящее смрадное дыхание убийцы.

Неожиданно в тишину, окружавшую их, вторгся шум, донесшийся из коридора. В коридоре возникла непонятная суета: шум голосов, звук открывшейся и с треском захлопнувшейся двери. От неожиданности рука, зажимавшая ей рот, дернулась и заметно ослабила хватку. В ту же секунду Лика, подавшись всем телом вперед, навалилась на дверь.

В дверном проеме возник Виктор с пистолетом. Еще через секунду Лику отпустили, и человек, державший ее, бросился на Виктора. Лика услышала звук ударившегося об пол пистолета.

Теперь Лика видела, кто убил ее подругу. Он был поразительно похож на того, который напал на нее в аэропорту. Их можно было бы принять за родных братьев – у этого были такие же оттопыренные, как у летучей мыши, уши и глаза как у ящерицы – пустые и безразличные.

Он сбил Виктора с ног, но уже в следующее мгновение Виктор вцепился ему в горло. Однако убийца обеими руками перехватил его руки и рывком оторвал от своего горла.

«И у него должен быть нож, – подумала Лика, – ведь он Любашу… зарезал». Она оглянулась и увидела нож. Он лежал на кафельном полу в ванной. Ей показалось, что его лезвие все еще в крови. Содрогаясь, она подняла нож.

Виктор резко двинул противника коленом в пах. Нападавший вскрикнул и моментально обмяк, что позволило Виктору высвободить одну руку и нанести удар в висок, а потом, когда тело стало обмякать, он отвесил убийце левый хук в челюсть. Противник взвыл от боли.

Сцепившись, они покатились по полу. Рука нападавшего вцепилась в рукоятку пистолета, а палец скользнул к спусковому крючку.

В ту же секунду Виктор увидел склонившуюся над ними женскую фигуру, и нож яростно вонзился в запястье убийцы. Пистолет выпал из руки. Виктор ощутил прилив силы и почувствовал, как под натиском его пальцев треснули хрящи. Запрокинутая голова стала биться в агонии об пол.

Виктор с трудом встал на колени и взглянул на Лику.

Она качнулась, выпрямилась, снова качнулась и начала падать. Как заводная кукла, в которой лопнула пружина.

Все еще стоя на коленях, он успел подхватить ее и мягко опустить на пол. Другой рукой он взял пистолет, готовый выстрелить в убийцу, если в том осталась хоть капля жизни. Пот застилал глаза. На полу валялся нож.

– Ты ранена? Цела?

Он быстро осмотрел ее.

Лика открыла глаза и заморгала, при этом она дрожала.

— Все, уже все кончено, – прошептал он ей.

— Кончено, – повторила она. – Любаша умерла.

Она тихо всхлипнула.

Он ничего не ответил, не знал, что сказать, просто поглаживал ее по спине. Но знал при этом, что на эту лирическую сцену среди двух мертвых тел есть всего пара секунд. Им надо уходить отсюда как можно быстрее. И по возможности незаметно. Хорошо еще, что обошлось без стрельбы.

— Виктор! – позвала она.

— Я здесь, с тобой!

— Виктор, тебя не убили? – она потянулась к нему.

— Нет, не убили, я живой. А ты сильно испугалась?

— Не-а, – протянула она. – За себя нет.

— А за кого?

— Виктор! – повторила она и заплакала навзрыд.

— Вставай!

Сидя на полу, она видела, как он сунул пистолет за ремень.

— Я сказал «вставай»! – повторил он и еще раз поразился тому, как похожа она на сломанную куклу, в которой кончился завод. Но ей еще можно помочь, а вот совсем рядом на кровати лежало тело другой… куклы, которая уже отыграла свои игры. Теперь ей не поможет никто. Только Господь Бог.

— Вставай! – он поднял Лику с пола и встряхнул. – Пора! Надо уходить! У нас совсем мало времени.