— Все не так! — выпаливает мой ненаглядный родственничек прямо мне в лицо. — Я их все семейство ненавижу!

— Это твои проблемы.

— Не позволю! — даже в полутемном салоне я вижу, какой ненавистью горят его глаза. — Никогда в жизни! — добавляет, а я сжимаю кулаки, пока дед не видит. — Даже не мечтай!

Молча отворачиваюсь к окну, не желая ничего отвечать. Да и сейчас бесполезно с ним спорить — вряд ли он услышит то, что я хочу ему сказать.

Надо переждать пару дней. Расслабиться и не думать о плохом. Пусть дед остынет, ибо сейчас и вправду с ним слишком сложно. Уж мне ли не знать, какой он упрямый. Особенно, когда глаза ненавистью горят.

— Ты не можешь мне запретить встречаться с Денисом, — я все-таки решаюсь, когда мы заходим с дедом в дом. — У нас же не каменный век.

Старик подходит к бару, наливает себе алкоголя, но тут же отодвигает стакан в сторону и поворачивается в мою сторону.

— Я все могу! — выдает резко и довольно громко, но я не введусь, так как решила стоять на своем.

— И замуж за него…

— Ты не выйдешь за него замуж! — орет дед, как будто сейчас говорит не о моей судьбе, а о ком-то постороннем.

И ведь не шутит. Не желает никак успокоиться и подумать рационально.

— Но я люблю его…

— Нет! — от его баса дрожат стены, а закрываю глаза, пытаясь унять сердцебиение. — Я не позволил когда-то твоей матери совершить ошибку, не позволю и тебе…

Это просто какой-то дурной сон, который должен вот-вот закончиться. Только никак не заканчивается, как бы я этого не хотела.

“Я не позволил твоей матери…”

“Не позволил…”

До меня медленно, но уверено доходит смысл последней фразы, произнесенной дедом, и я открываю глаза. Сердце не просто колотится, как бешеное — оно вот-вот выпрыгнет из груди, так я нервничаю.

— На фотографии мама с отцом Дениса?

Дед молчит, отворачивается, но я вижу, как напряжена его спина. Значит, я права. И там действительно наши с Денисом родители. А мать хранила эту фотку столько лет.

И только сейчас до меня наконец-то доходит, что же натворили эти двое упрямцев.

Если их не остановить, но они натворят снова. Только теперь уже с нами.

А я просто не смогу дальше жить без Дениса…

Денис

— Дед, объясни, чего ты взъелся? — я захожу в дом следом за стариком и бабулей, разговаривая больше со стеной, чем с близким человеком.

Всю дорогу мы ехали в тишине, хотя я пытался задать парочку вопросов. Бабушка сидела рядом на переднем пассажирском сиденье и тупо пялилась в окно. Последняя ее фраза, прозвучавшая так, чтобы не слышал дед:

— Старый козел!

Я усмехнулся, но с расспросами к ней больше не лез. Если я правильно понимаю ситуацию, то она вроде как на моей стороне. По крайней мере, Ефим Николаевич моей бабуле отпускал комплименты и уж совсем не испытывал негативных чувств, в отличие от моего деда.

Надеюсь, они все это сегодня говорили несерьезно? Иначе…

— Чего ты молчишь? — влезает бабуля, пока дед и дальше демонстрирует нам спину. — Ответь внуку.

— Не собираюсь я ничего отвечать! — старик поворачивается к нам лицом, которое, как и раньше, пылает гневом. — Он не будет встречаться с этой девочкой! Точка!

— Запятая! — передразнивает его бабушка с таким воинственным видом, что я ею горжусь в данный момент. — Ты уже всех достал этой войной с Фимой! А ну, напомни-ка мне, с чего все началось? — Лариса Семеновна делает, что называется, руки в боки, а дед в ответ лишь громко вздыхает, играя желваками на скулах. — Не помнишь? Так и никто не помнит! Может, уже пора заканчивать с этими непонятными войнами?

— Я его ненавижу! — фыркает мой ненаглядный родственничек, а его супруга лишь ухмыляется.

— Ненавидь! Остальные-то причем?

Я бы и хотел что-либо добавить, но лучше пока промолчу. Как бы потом мне это боком не вышло, а в таком состоянии, как сейчас, дед способен на многое. Я, конечно, мальчик не маленький и помыкать собой не позволю, но ведь не ругаться же с ним, в самом-то деле.

И ведь уперся, как баран, с места не сдвинешь. Сам толком не может объяснить, что же произошло сто лет назад, но заладил, как попугай — нет, и все тут! Хоть головой о стенку бейся, деда с места все равно не сдвинешь.

А в голове настойчиво бьется единственная мысль, которая не дает покоя. Слова бабули… О том, что однажды они уже сделали ошибку.

Я, конечно же, догадываюсь, о чем речь, только все равно в голове не укладывается.

Как?

— Ты там, на банкете, кое-что сказала, — поворачиваю голову в сторону бабушки. — Когда с Ефимом Николаевичем…

— Не произноси это имя в моем доме! — орет дед, но я его игнорирую, продолжая обращаться к милой старушке:

— Один раз вы уже сделали ошибку…

— А это ты у своего любимого деда спроси! — выдает Лариса Семеновна со злостью. — Расскажи ему, Петя! Я считаю, что он имеет право знать!

— Как же меня бесит этот Фима и вся его семейка! — старик закатывает глаза и собирается снова отвернуться, но я так просто уже не отступлю.

Пока всей правды не узнаю, отсюда не уйду. Не хотелось бы навсегда, но торговаться буду до победного.

Я не смогу без Лии. Уже не смогу. Придется деду с этим либо смириться, либо…

— Я так понимаю, речь идет об этом, — достаю из кармана мобильный, нахожу снимок и протягиваю телефон деду. — Объяснишь?

— Я объясню, — слышу за спиной мужской голос и поворачиваюсь назад.

Отец. Как-то слишком тихо вошел, что никто и не услышал. Интересно, как много он успел услышать, раз тоже настроен довольно воинственно. Не сводит пристального взгляда с деда, а тот в ответ скрипит зубами. Да так громко, что даже я слышу этот ненавистный звук.

— Здравствуй, папа, — улыбаюсь, но отец не ведется, все так же сканируя старика насквозь.

— Сынок… — пытается влезть бабуля, но и ее отец игнорирует.

— Доволен?

Одно единственное слово, и дед как-то внезапно поникает. Прямо на глазах тает, опуская взгляд. Он в принципе не способен признать свои ошибки, да и вряд ли сейчас покается во всех смертных грехах, но его молчание настораживает.

Как будто затишье перед бурей!

— Предлагаю всем успокоиться и поговорить завтра на свежую голову, — выдает бабуля, но отец одаривает ее таким взглядом, что она тут же осекается.

Кстати, отца я таким воинственным тоже ни разу не видел. Обычно он довольно молчалив, всегда и во всем уступает, особенно деду, но тут моего родителя как подменили. Сам на себя не похож.