— Эта может, — смеюсь, и тут же вижу назойливую старушку, которая тоже обращает на нас с Денисом внимание.

Да уж, немного не так я планировала провести этот вечер, но чего не сделаешь ради любимого мужчины. А он то и дело закатывает глаза, как только Лариса Семеновна пытается его отчитать:

— Обещал девочку к нам на ужин привести!

— Ба!

— Балабол!

— Я ничего не обещал!

— Не ссорьтесь, пожалуйста, — приходится встрять в их непростую дискуссию, иначе сейчас дойдет до крика. — Я обязательно к вам приеду. Обещаю.

— Вот! — тычет Лариса Семеновна пальцем внуку в живот. — Учись, балбес!

Кстати, этот самый балбес выглядит просто ошеломительно в черном костюме, галстуке-бабочке, белоснежной рубашке и дорогущих туфлях. Не только девушки, но и женщины постарше слюной исходят, едва видят Дениса.

Особенно провожают жадными глазами, когда парень ведет меня на танцпол. Медленная мелодия, его рука ложится на мою талию, а моя на его плечо.

— Я забыл кое-что сказать, — наклоняется к моему уху и негромко добавляет: — Ты сегодня восхитительна, принцесса!

— Ты тоже, — честно отвечаю, слыша в ответ смешок.

— Мне никогда девушка не делала таких комплиментов, — снова смотри мне в глаза, уверено ведя меня в медленном танце.

— Привыкай, — мигаю бровями, а после улыбаюсь в ответ.

После сессии мы собираемся с Денисом снова сбежать в жаркие страны. Теперь уже недели на две, чтобы никто не мешал нашему счастью. Нам хорошо вдвоем — спокойно, уютно, ночами даже очень страстно.

И хочется продлить эти моменты подольше…

— Лиечка, как я рад тебя видеть! — дед Дениса расцветает, едва мы возвращаемся с танцпола. — Красавица какая!

— Спасибо большое, — краснею, как школьница, держа парня под руку.

Ни слова о работе, лишь подробные расспросы о нашем отдыхе. Как я понимаю, Денис так и не доехал до отчего дома? Поэтому любопытство стариков зашкаливает, но это и понятно. С ними весело, легко и очень комфортно.

И чего дед выделывается, не желая знакомиться?

— Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? — а вот и мой любимый старичок, правда, тон его мне уже не нравится.

Поворачиваюсь к деду лицом, только лучше бы я этого не делала. Никогда в жизни я его таким не видела. Даже страшно становится на время, пока дед прожигает взглядом Петра Михайловича.

Да и тот в ответ не отстает, а мы с Денисом в полнейшем недоумении. Переводим взгляд с одного старика на другого, но они как будто к полу приросли.

И в глазах не просто злость — там самая настоящая и неподдельная ненависть.

Только вот понять бы теперь ее причину…

— Здравствуй, Фима, — Лариса Семеновна первой прерывает затянувшуюся молчаливую паузу, на протяжении которой два старика смотрят друг на друга, закипая все сильнее. — рада тебя видеть, — добавляет женщина и даже слегка улыбается, но мой дед кремень.

— Скажи мне, Ларочка, как ты с этим упырем до сих пор живешь? — Ефим Николаевич цедит каждое слово сквозь зубы, готовый прямо сейчас броситься на своего оппонента.

Что, черт возьми, происходит? Теперь уже я хочу громко закричать, чтобы услышать правдивый ответ.

И все больше мне кажется, что сейчас разразится катастрофа. Почему? Я слишком хорошо знаю своего деда…

— Фима, ты несправедлив… — начинает симпатичная старушка, но Петр Михайлович ее перебивает:

— Не пойму, чего ты оправдываешься перед этим…

— За словами следи! — дед не дает договорить мужчине, а сам уже кипит не на шутку.

Того и гляди, пар из носа повалит, как у дракона. Еще и кулаки сжимаются, на что я обращаю внимание. Блин, да что за фигня творится? Почему они так себя ведут?

— А ты, как я посмотрю, все так же считаешь себя пупом вселенной! — зло усмехается Петр Михайлович, на что дед ту же парирует:

— Тендер проиграл? Вот и сиди себе спокойно в углу! Тебя здесь никто не ждал! — тычет пальцем в пожилого мужчину. — Вали назад в свою столицу, трус!

— Значит, все-таки задел тебя за живое мой отъезд, — опять усмехается Петр Михайлович и демонстративно отпивает алкоголь из своего стакана. — Никак не можешь успокоиться, что дали “зеленый” свет мне, а не тебе?

— Засунь себе его в одно… — дед даже корпусом вперед подается, но тут же осекается, так и не закончив фразу.

— Фима, Петя, прекратите! — негромко, но очень доходчиво произносит Лариса Семеновна. — Еще устройте здесь разборки, чтобы завтра на каждом углу вас обсуждали.

Успокаиваются, по крайней мере, дед меняется в лице и переводит взгляд на меня. Я даже боюсь представить, что у него на уме, раз на физиономии большими буквами написано единственное слово — “Проблема”! С Петром Михайловичем у них война, это и ежу понятно, только вот, походу, мы с Денисом сейчас окажемся в самом центре военных событий.

— Как я понимаю, это дочка Веры? — вставляет дед Дениса, а мой родственник даже на миг закрывает глаза.

— Домой поехали! — выдает мне, не отводя своего пристального взгляда. — Никогда, слышишь, я не позволю тебе связать судьбу с этим семейством!

— Фима! — довольно громко выдает бабушка Дениса, а мой дед берет ее руку и целует.

— Извини, Ларочка, но против тебя ничего не имею.

— Хочешь испортить детям жизнь? — Лариса Семеновна смотрит на деда пристального, а у того желваки играют на скулах. — Один раз вы уже сделали ошибку…

— Это я не позволю! — влезает ее супруг, но мой дед даже не реагирует. — Жаль, что у такой хорошей девочки, такой отвратный родственник!

— Дед! — Денис делает шаг вперед, но Петр Михайлович отрезает:

— Только через мой труп!

Спорить, как я понимаю, бесполезно, еще и люди останавливаются и наблюдают за перепалками нашей компании. Голова идет из-за сложившейся неразберихи — мы-то тут с Денисом причем?

— Я позвоню, — шепчет парень мне на ухо и целует в висок, игнорируя злобные взгляды обоих стариков.

— Я буду ждать, — тихо отвечаю и следую за дедом, который уже поворачивается к Петру Михайловичу спиной и уверенным шагом направляется к выходу.

Надеюсь, он несерьезно говорил насчет того, что не позволит мне связать свою судьбу с Денисом? Да и Петр Михайлович, кажется со своим “только через мой труп” погорячился. Надо выдохнуть, успокоиться, а так же разобраться в этой непростой ситуации.

Но едва я усаживаюсь на заднее сиденье автомобиля рядом с дедом, как слышу грозное:

— Ты не могла выбрать кого-то другого?

— Помнится, он тебе нравился, — поворачиваю голову в сторону деда. — Что теперь не так?