Не хочу, чтобы он плохо обо мне думал, ведь я с ним не из-за денег. И уж тем более не из-за дорогих курортов, машин, шуб и украшений, которые обязательно этот несносный негодяй мне подарит.

Я просто люблю его. Без всякой корысти и выгоды. Даже если денег у него не будет, мои чувства останутся неизменными.

— Проблема все-таки есть, — я со стоном вздыхаю, глядя на Дениса, так как эта мысль уже плотно засела у меня в голове, пока мы тут решаем, куда полетим отдыхать. — Надеюсь, что он не станет спорить и запрещать.

— Хочешь, я с ним поговорю сам? — Денис гладит мою руку, поддерживая морально, и это действительно вдохновляет и настраивает на лучшее. — По-мужски, чтобы он не сомневался в моих серьезных намерениях.

— Давай я все-таки сама, — наклоняюсь и целую парня в губы. — Постараюсь его убедить…

Но убеждать особо и не приходится, так как дед в последнее время сильно изменился. Аккурат с того момента, когда Денис появился на пороге нашего дома. Только вот даже я тогда еще не подозревала, как серьезно у нас все с парнем завертится, а Ефим Николаевич, оказывается, провидец. Как будто нарочно толкал меня в объятия парня, заранее зная, что мы созданы друг для друга.

Ай да дед, негодяй старый! Лис ехидный, только о правнуках и мечтает. Мягче стал, что ли, даже на сотрудников перестал орать, как он умеет. Буквально на днях мне звонила главный бухгалтер втайне от великого и могущего Ефима Николаевича и интересовалась, а не заболел ли мой ненаглядный родственник.

— У него точно все в порядке? — интересовалась Инна Павловна, и я по голосу слышала, что действительно волнуется за деда.

Женщину я знаю с детства, она практически член нашей семьи, так что врать ей не хотелось. Да и смысл? Кто, как не женщина с опытом, сможет меня поддержать, помочь и в трудную минуту дать дельный совет?

— Правнуков ждет, — усмехнулась я в ответ.

— Правнуки — это хорошо, — воодушевленно ответила Инна Павловна и тут же спохватилась: — Что значит ждет? Ты…

— Пока нет, но я… влюбилась.

— Так это ж здорово!

Ну вот, искренне человек порадовался, правда, под шумок выпытала все тайны, секреты и мои сомнения, надавала кучу советов и с хорошим настроением отправилась совершать трудовой подвиг.

Как же мало надо человеку для счастья!

А мне еще предстоит нелегкий разговор…

— И почему ты не спрашиваешь, как дела у Дины? — спокойно интересуюсь, когда мы с дедом ужинаем в столовой. — С каких это пор твое любопытство спит?

— Если честно, то меня больше интересуют дела Дениса, — мой дед умеет ошарашивать, а у меня даже рука с вилкой в воздухе зависает.

— А при чем здесь Денис?

— При том, что я не вчера на свет белый родился, — смеется Ефим Николаевич и откидывается на спинку стула. — И зачем, скажи на милость, врать родному деду?

— Боялась, что ты не поймешь, — засовываю в рот кусок рыбы.

— Боялась она, — мой любимый старичок машет рукой в ответ. — Всыпать бы тебе ремня!

Это его любимая фраза, поэтому я просто не обращаю внимания. Ни разу в жизни он не поднял на меня руку, да и никогда этого не сделает, так что его угрозы про “ремень”, “по шее”, а также “по попе” я всегда пропускаю мимо ушей. Если честно, то и орал он не часто. Так, скорее, чтобы авторитет свой поднять, чем действительно ругал меня, нерадивую.

Только вот сейчас мне почему-то страшновато признаться, но я все-таки решаюсь, раз уж откровенный разговор у нас пошел, да и за вранье мой несносный родственничек опять будет грозить ремнем.

— Денис меня пригласил отпраздновать Новый год заграницей, — я вроде и спокойна, только вот внутри все замирает, но дед даже бровью не ведет в ответ.

— А ты?

— А я решила поинтересоваться твоим мнением, — тоже пытаюсь сохранять спокойствие, только вот сердце, зараза, подводит, начиная сильнее колотиться. — Не возражаешь?

— А должен?

— Блин, ты можешь нормально ответить? — я вспыхиваю, но тут же потухаю под строгим взглядом деда. — Тебя, если честно, не поймешь, поэтому я лучше лишний раз спрошу, чем ты потом злиться будешь.

— Иди ко мне, — протягивает руки вперед, и я подрываюсь с места.

Надо же, как с ним, оказывается, легко и просто, только вот я, наверное, сама еще до конца не поняла, что выросла. Привыкла советоваться с дедом, иногда помощи просить, а чтобы самой принять решение и поставить старика перед фактом…

Плюхаюсь деду на колени, целую в макушку и обнимаю за шею, прижимаясь к нему щекой. Самый родной и любимый — у нас с ним больше никого не осталось. Если честно, то я больше стараюсь беречь его нервы, зная, какой он горячий мужчина у меня. Хочется ему меня контролировать — да ради Бога, лишь бы в меру.

Только я сейчас отчетливо понимаю, как же классный у меня дед!

— Девочка моя, я не возражаю, — водит пальцами по волосам, а после и целует в лоб. — Вижу, как ты счастлива, чего вдруг мне быть против вашей поездки?

— Ну, мало ли, — ворчу, на что получаю довольно грозное в ответ:

— Вот напросишься!

— Ладно, не ворчи, — улыбаюсь, хотя дед этого видеть и не может. — Это я просто нервничаю очень. Кстати, — отстраняюсь, заглядывая деду в глаза. — А ты чего такой довольный весь вечер?

— Тендер выиграл, — Ефим Николаевич расплывается в улыбке на все свои тридцать два зуба. — Этого прохвоста Петрушу обошел. Как представлю, как у него сейчас пена со рта летит, так прямо настроение поднимается.

— Кого обошел?

— Потом расскажу, — машет дед в ответ. — Нарисовался, старый хмырь, и чего ему в столице не сиделось? Так же хорошо и спокойно было без него, но нет же, — фыркает мой любимый родственник и даже кривится, как будто прокисший борщ съел. — Приперся назад, решив снова стать царем.

— Если честно, то я все равно ничего не поняла, — поднимаюсь с колен деда и целую его в щеку. — А ты береги себя.

Жаль, что я тогда не поинтересовалась, кто же такой Петруша и почему дед так злорадствует. Кто ж знал, как судьба иногда к нам несправедлива…

Денис

— Я его убью! — орет дед в своем кабинете, но даже в огромном холле слышен его громогласный бас. — Он точно своей смертью не умрет!

— Кто такой “он”? — я приподнимаю одну бровь, адресуя свой вопрос бабуле.

И она, и домработница испуганно смотрят то друг на друга, то меня, при этом хватаясь рукой за сердце. Моя любимая старушка в другой руке держит стакан, как я понимаю, с успокоительным и делает глоток за глотком.

Н-да, что-то грандиозное произошло, раз даже бабуля боится зайти в кабинет к деду, а она у меня женщина не робкого десятка. Я бы даже сказал, бесстрашная, но сейчас меня прямо любопытство одолевает, что же случилось, раз дед в гневе.