— Лэни, — вздохнув, честно признался Змей, — я никогда никого не ревновал. А если видел что-то… что мне не нравилось, просто уходил навсегда. А теперь каждый день говорю спасибо Алну, за наши браслеты. Ты же знаешь, что когда мы рядом — они становятся теплыми и цветут… вот эти цветочки меня и успокаивают.

— Зайчик… иди умываться, потом я тебе расскажу страшную тайну.

— Не верю, — засмеялся он и ушел, не отвечая на брошенное вслед — почему?

— Ну, так почему ты мне не веришь? — встретила герцога Тегрийского вопросом жена, когда он вернулся в комнату.

— Тебе — верю. А в то, что ты откроешь тайну — не верю, — устраиваясь рядом, уверенно сообщил Змей, — давай лучше решим сразу, где будем жить, и как будем работать.

— Жить я хотела бы в поместье, — сразу ответила Лэни, — а в этих покоях только переодеваться и отдыхать. Ну и ночевать в те дни, когда у короля торжественные приемы. Работать я буду рядом с тобой, мне там интереснее. А вот пить чай придется с дамами. Но я намерена выпросить у матушки пару помощниц, тем более что королю нельзя без фрейлин. Тебя такое устроит?

— Вполне, — довольно согласился Даг, и скрепил этот договор поцелуем, — А как выдастся свободное время — сходим, посмотрим фамильный замок. Всегда мечтал иметь дом у моря.

— И я, — призналась Лэни, — а теперь слушай тайну.

— Лэни… — вглядевшись в ее серьезное лицо, новоиспеченный герцог вдруг почувствовал, как где то в желудке возникает комок льда и начинает стремительно расти, никогда еще его глупышка не начинала разговор так серьезно, — не пугай меня.

Он прижал ее к себе так крепко, как только допустимо, чтобы не причинить боль, прильнул к покорным губам, стараясь удержать, уберечь это счастливое мгновение, в котором еще не стоит между ними никакая страшная тайна.

— Зайчик, любимый мой, ну что же ты так расстроился! А еще говорил, что не веришь! — нежно гладя его ладошкою по волосам, опускаясь под ворот рубашки на плечи, успокаивающе разминая напрягшиеся мышцы, огорченно и ласково шептала Лэни, — Я сказала «страшная» вовсе не в том смысле! Не думай, что после рассказа придётся принимать какие-то неприятные решения! Просто это секрет, в который посвящены немногие… а тебе я хочу его открыть, прежде чем мы пойдем к Тмирне.

— Ты никогда не была такой серьезной… даже тогда, когда над нами измывалась Зоралда… — тихо выдохнул он.

— Просто я не желала ей показывать, что мне страшно… для таких, как она, чужая боль вроде пряника. Они чувствуют себя выше и могущественнее всех, если имеют возможность издеваться над другими, но нужно помнить, что их мозги серьезно больны. Зачастую это след несчастного детства или перенесенного недуга… но сейчас мы о них говорить не станем. Ты сказал перед обедом, что не все сестры тишины умеют хранить секреты, и теперь я должна тебе все объяснить… такое правило.

— Постой… — задумался Дагорд, успокоенный не столько ее словами, сколько нежностью рук и взгляда, — значит, если бы я сам не додумался до этого, ты бы так и молчала?

— Я же сказала, такое правило. Тем, кто не хочет думать и понимать происходящее, чужие секреты знать ни к чему… они не сознают их ценности, — терпеливо объясняла тихоня, — но слушай дальше. Как и в любом обществе, в монастыре есть люди, которые просто живут, делают какую-то работу и радуются своим маленьким радостям. Им важно чувствовать, что там безопасно и спокойно и вовсе незачем знать, чем занимается Тмирна… и не только она одна. Но есть и те, кто постепенно начинают что-то понимать, и пытаются либо от этого закрыться, либо начинать помогать, чем могут. Вот таких и стараются научить всему, что умеют старшие сестры. И время от времени устраивают тайные проверки. Тем, кто не выдержал, находят подходящую работу, а иногда помогают вернуться в семью, взяв клятву о молчании перед статуей святой тишины. Остальные учатся дальше и по мере того, как развиваются их умения, подрастают и обязанности. Через некоторое время они отправляются набираться опыта общения с живущими на воле людьми, и заодно начинают зарабатывать для монастыря деньги.

— Лэни, — снова не выдержал свежеиспеченный герцог, — но ведь сестры не могут покидать монастырь?

— Не так, зайчик. У нас есть правило, что в монастырь не может войти ни один мужчина, и это незыблемо. А про то, что нельзя выходить — нет ни слова. Хотя мы стараемся всем этого не рассказывать. Но вот, например я несколько раз уходила помогать сестрам… так, как сейчас Беарна помогает мне самой.

— Демонская сила… и что, ты встречала во время работы меня?

— Нет. В столицу и большие города мы приходили только на несколько дней… посмотреть на улицы, которые заучиваем по карте. Работать сестер, еще не прошедших испытания, устраивают не по ремеслу, а секретарями и гувернантками, иногда сиделками или кухарками в тех поместьях, где уже работает кто-то из ушедших на волю.

— Как жаль, что тогда я этого не знал… — искренне пожалел Змей, — и это вся тайна?

— Нет… пока только часть. Сам понимаешь, самой Тмирне просто не под силу одной управлять всеми делами монастыря, и ей помогает совет. Точнее, всем управляет совет, а Тмирна управляет им. И то не в одиночку, у нее есть несколько доверенных лиц. Все они выбираются по многим качествам… и вот именно они знают наравне с матушкой все тайны монастыря… хотя, пока живут там, ведут себя как рядовые сестры и стараются никому не показывать своих прав.

— Демонская сила… — растерянно пробормотал Дагорд, начиная осознавать то, что ему сейчас сообщила жена, — значит… ты?

— Да. Но об этом не знает даже Тэльяна. Она была слишком поглощена своим горем, чтобы заниматься монастырем, и хотя не отказывалась помогать и все время писала отчеты, но последние два года в монастыре не жила.

— Хорошо, я никому не скажу… но не могу не спросить, раз ты мне это рассказала, значит хотела о чем-то предупредить?

— Ты очень догадливый, зайчик, это именно так. Понимаешь, я имею право принимать мгновенные решения и сама себе давать контракты, если вижу дело, от которого может быть польза монастырю, или вред королевству, — Лэни посмотрела в настороженные, ожидающие глаза мужа и чуть виновато улыбнулась, — сегодня только Тэльяна поняла, что я сыграла кокетку… когда сочла, что Георгиуса необходимо оставить на обед. И это задание я дала себе сама, но тебе хочу объяснить, почему. Мне вдруг стало его очень жаль, и я решила проверить мелькнувшее предположение, что он больше не скорбит по Леоне, просто не знает, как переменить устоявшуюся жизнь. Как отменить порядки, которые сам же завел, и к которым все привыкли, как к приросшей к лицу маске. Сегодня я окончательно убедилась, что Георгиус смертельно устал жить в холодном одиночестве, и нужно только помочь ему сделать первый шаг. А еще он тянется душой к теплу… и к женщинам. И в этом кроется самая большая опасность, король так отвык от женского общества, что стал доверчив, как подросток. Это очень серьезный вопрос для будущего королевства, зайчик, и нужно решать его немедленно, пока до короля не добралась какая нибудь из пронырливых знатных вдовушек. Монастырь не занимается сватовством или сводничеством, но король — это особая статья. И потому ты не должен удивляться, если к нам вдруг приедет погостить пара немолодых дальних родственниц, и я пристрою их королевскими фрейлинами.