– Ну-ка, иди ко мне, Рэт… Тебя ведь так зовут, да? – медленно, обманчиво-ласково, со зловещим придыханием прошептала она, посадив на ладонь зверька и разглядывая его как диковинку. – Хорошая, хорошая крыса.

От ее интонаций и безумного блеска голубых глаз у меня по коже поползли мурашки.

– Как настроение? Пи-и-и… Не особо? Страдаешь? Пи-пи? Надоело, что тебя все хватают и не дают нормально поесть? – с притворным сочувствием продолжала Лана, нежно поглаживая Рэта указательным пальцем по спинке. – Я знаю, как помочь твоему горю… Как? – Она тихонько засмеялась тем смехом, от которого в жилах стынет кровь, и предложила кардинальное решение проблемы: – Хочешь, я откушу тебе голову? Пи-и-и? – и для наглядности клацнула зубами.

Крыса вздрогнула и попыталась удрать от госпожи Мартинез, но она быстро сомкнула вокруг упитанного тельца свои длинные пальцы с черными ногтями. Я напряглась: шутит или серьезно? Тим тоже ощутимо насторожился (это ведь был его питомец и он его любил), но с показным равнодушием попытался отговорить Лану от дурацкой затеи.

– В вашем положении, госпожа Мартинез, есть грызунов как-то не комильфо… Вы же не Оззи Осборн.

Лана сделала вид, что его не услышала. Медленно поднесла Рэта к лицу и, глядя на него немигающим взглядом, с удивлением прошептала:

– Нет? Но почему? Пи-пи? Хочешь жить? Смерть милосердней…

Я уже было собралась вскинуть руку и вызваться добровольцем, чтобы испытать на себе работу чудо-шлема, а заодно вырвать бедного перепуганного зверька из когтей Ланы, но тут она снисходительно вздохнула.

– Ну ладно. Пи-и… Все равно я уже успела пообедать.

Госпожа Мартинез, продолжая бережно, но крепко удерживать пальцами трепыхавшуюся крысу, неожиданно посмотрела на меня. И в этом ее невербальном послании определенно таилась угроза. Рэт снова запищал.

– Чем? – Она поднесла зверька к уху и тихонько рассмеялась: – Кровавым бифштексом. Да, пи-пи-пи. Могу и тебя угостить, хочешь? Пи?

– Что у тебя с Ланой? – тихо спросил у меня Шон.

– Мы с ней просто немного поболтали у Штольцбергов…

– Не поддавайся на ее провокации, – сухо сказал он. – Лана любит запугивать людей, но делает это больше для проформы, чем из намерения действительно навредить. Когда она поймет, что ее выпады тебя не трогают, то отстанет.

– Угу, – мрачно отозвалась я, продолжая наблюдать за ворковавшей с крысой писательницей.

Наши взгляды снова встретились. Госпожа Мартинез кровожадно улыбнулась, прищурилась и… медленно повернула голову в сторону Тима.

– А лучше… давай-ка съедим твоего хозяина! Пи-пи-пи… – почти любовно прошептала она. – Как тебе такое предложение?

Я сжала руку Шона. Остальные писатели тоже напряглись – от Ланы можно было ожидать и вооруженного нападения, чем черт не шутит. Пошли взволнованные шепотки.

– Что? Только если никого другого не будет? Пи? – Лана расхохоталась. – Вот какой ты у нас замечательный друг…

Надо отдать должное Тиму, а может, и вину – приятель не растерялся.

– Зато настоящий, – меланхолично изрек он, задумчиво разглядывая на солнце рубиновую жидкость. – Из разряда тех, что зарежут тебя спереди. – М-м-м… Оскар Уайльд… Неплохо.

– Вина? – вскинул брови Тим.

Писательница согласно кивнула, и я расслабилась, а господин Класскен снова потянулся к бутылке.

В этот момент голова Макса с уже материализованным шлемом медленно выплыла из-за спинки дивана. Следом появились его плечи и попугай в таком же коммуникаторе, только размером поменьше.

– O-о-о, вижу, вы неплохо поладили, – произнес он с азартом, опершись руками о спинку дивана и жадно наблюдая за ними. Писатели чокнулись, освобожденная крыса стала снова с наслаждением грызть сыр. – Госпожа Мартинез, как вам прототип моего братца?

– Занятная штучка. Хочу такую себе, – промурлыкала Лана, пощелкивая черными ноготками. И обратилась к господину Штольцбергу: – Фредерик, можно закреплять.

Тот усмехнулся, кивнул и через фантазийную крысу передал писательнице крохотный розовый флакончик. Лана со знанием дела им воспользовалась, и Тим наконец облегченно вздохнул (похоже, ему было тяжеловато столько времени удерживать иллюзию).

– Отлично! – выпалил довольный Макс. – Тогда эстафета переходит к нам с Рупертом.

– Хозяин, жги! – добавил от себя попугай, и все дружно расхохотались.

– Ну что, Руперт, как думаешь, зрителям нравится представление? – полюбопытствовал он, отойдя от злосчастного диванчика. Птица закивала. – Приятель, так дело не пойдет. Ты должен ответить «да» или «нет».

– Да-а-а… – тут же исправился Руперт.

– Тогда давай об этом у них спросим. Девчонки, пообщаемся? – весело обратился он к Мари с Майей, и они согласно закивали.

Макс материализовал им шлемы и синхронизировал их работу, чтобы ему было проще удерживать тройную фантазию. Затем дал девчонкам очки с видеокамерой (вторая камера прикреплялась к шлему птицы) и, громко выкрикнув «лети!», отправил Руперта в свободный полет.

– Прямо, прямо… А теперь направо! – командовала Мари, управляя попугаем, как дроном. Кажется, они изобрели новый вид спорта. – Та-а-к… А теперь бери левее, еще, еще… Осторожнее, Йелло по курсу! – Господин Фейн инстинктивно пригнулся, спасаясь от лобового столкновения с птицей, а когда угроза миновала, выпрямился, и на его лице расплылась теплая улыбка. – Покружись у него над головой! Умница, Руперт! А теперь вверх!

Пока девчонки, посмеиваясь, указывали, куда попугаю лететь, я переключилась на Даниэля. Он уже тоже нацепил свой коммуникатор, который, казалось, контролировал без проблем, и через него говорил с Сэнди. Она заметно присмирела и теперь с аппетитом уплетала хрустящие мясные подушечки. Я снова посмотрела на колоритное трио. Руперт только-только вернулся и, горделиво расправив крылья, прохаживался по правому предплечью Макса. Госпожа Мартинез с Тимом лениво следили за ними.

– Какой ты умный, Руперт, а еще очень красивый, – ворковала Майя, любуясь птицей. – Можно с тобой сфотографироваться? – спросила она, посмеиваясь. Попугай что-то прощебетал – и ее лицо вытянулось. – Что? Пять эфи за снимок? Макс, он это серьезно? – недоверчиво обратилась к приятелю.

Господин Класскен невозмутимо пожал плечами.

– Вполне. Это Либрум, Майя.

Девчонка растерянно заморгала, а Тим задумчиво изрек:

Как жалок мир, погрязший в алчности, расчете,

Где царствует материальное, духовное же не в почете.

– Браво! – отсалютовала ему бокалом Лана. – Это определенно тост! За возрождение духовных ценностей! – И они снова чокнулись.

Зрители расхохотались, а господин Штольцберг спросил:

– Дамы, все работает? Закрепляем?

– Да, – первой откликнулась Мари.

В этот момент госпожа Мартинез взяла со стола розовый граненый пузырек с эфириусом, небрежно повертела его в правой руке и, не глядя, швырнула в сторону трио.

– Ловите!

– Руперт! – выкрикнул Макс, понимая, что не успеет материализовать птицу, и попугай тут же сорвался с его плеча.

Затаив дыхание, писатели наблюдали за тем, как бесценный флакончик, двигаясь по параболе, стремительно приближался к полу. Шон вздрогнул. А мне показалось, что я увидела внизу лишнюю тень.

– Молодец! – воскликнул с облегчением Макс, когда его питомец каким-то чудом умудрился поймать склянку с эфириусом за миг до того, как она должна была разбиться вдребезги.

Господин Штольцберг демонстративно вскинул руки и громко зааплодировал.

– Браво, Руперт, браво!

Остальные писатели тотчас подхватили его инициативу. А герой дня, передав добычу Максу, выдал свое коронное:

– Хозяин, жги!

Зрители расхохотались. А пока господин Класскен возился с закреплением фантазии, я искоса наблюдала за господином Штольцбергом. Он шутливо погрозил Лане пальцем, а она покаянно надула губки. Кажется, между ними царило полное взаимопонимание.

Внезапно крышу Пантеона снова огласил заливистый лай, и заинтересованные взгляды присутствующих устремились к Даниэлю. На сегодня он был последним.

Мари отдала эфириус господину Штольцбергу, тот благодарно кивнул, и она вернулась на прежнее место в первом ряду. А Макс, приобняв Майю за талию, объявил в микрофон:

– Друзья, а теперь вашему вниманию предлагается гвоздь программы – господин Гросских и его шелти Сэнди с радостью продемонстрируют вам прохождение полосы препятствий! Приятель, что ты нам приготовил?

– Стандартный набор. Пронумерованная мини-трасса с препятствиями. Номер один – горка. – Он указал рукой на два широких трапа, соединенных под углом, и попугай Макса для наглядности тотчас туда спланировал. – Номер два – качели. – Птица перелетела к трапу с грузиком, отчего тот зашатался. – Под третьим номером идет бум…

– Что это? – Макс вскинул брови.

– Вон та трапеция… –