– …развеяла его по ветру, – закончил Нико.

Глаза Рейны наполнились слезами:

– Я убила собственного отца.

– Нет, Рейна, нет. Это уже был не твой отец, а призрак. Даже хуже – мания. Ты защищала свою сестру.

Девушка повернула серебряное кольцо на своем пальце:

– Ты не понимаешь. Отцеубийство – это худшее преступление, какое только может совершить римлянин. Этому нет прощения.

– Ты не убивала отца, он уже был мертв, – настаивал Нико. – Ты рассеяла призрак.

– Не важно! – зарыдала Рейна. – Если об этом узнают в Лагере Юпитера…

– …тебя казнят, – сказал чей-то голос.

На краю рощицы стоял какой-то римский легионер в полном доспехе, с пилумом в руках. Всклокоченные каштановые волосы, закрывающие лоб, нос наверняка сломан, и из-за этого улыбка новоприбывшего выглядела еще более зловеще.

– Спасибо за признание, бывший претор. Ты значительно упростила мне работу.

Именно в этот момент из-за деревьев выскочил тренер Хедж и, размахивая бумажным самолетиком, завопил:

– Народ, хорошие новости!

Увидев римлянина, сатир застыл:

– О… да не важно.

Он быстро смял самолетик и съел его.

Рейна и Нико вскочили на ноги. Аргентум и Аурум подбежали к хозяйке, встали по сторонам от нее и зарычали на чужака.

Нико не понимал, как этот парень сумел подобраться к ним так близко, что никто его не заметил.

– Брюс Лоуренс, – сказала Рейна. – Новый цепной пес Октавиана.

Римлянин наклонил голову. Глаза у него были зеленые, но не цвета морской волны, как у Перси, а скорее цвета тины в пруду.

– У авгура много цепных псов, – ответил Брюс. – Просто мне повезло вас найти. И твой дружок-граекус здесь, – он подбородком указал на Нико. – Я с легкостью его выследил. От него воняет Царством Мертвых.

Нико вытащил меч из ножен:

– Так ты знаком с Царством Мертвых? Хочешь, чтобы я организовал тебе экскурсию туда?

Брюс засмеялся. Передние зубы у него оказались двух разных оттенков желтого.

– Думаешь, я тебя боюсь? Я потомок Оркуса, бога нарушенных обетов и вечного наказания. Я не понаслышке знаком с криками, раздающимися в Полях наказаний, и для моих ушей это музыка. Скоро я отправлю еще одну осужденную душу завывать туда.

Он нехорошо усмехнулся Рейне:

– Стало быть, отцеубийство? Октавиан придет в восторг, услышав такую новость. Ты арестована за многочисленные нарушения римского закона.

– Это твое присутствие здесь противоречит римским законам, – возразила Рейна. – Римляне не отправляются на задания в одиночку. Отряд должен вести полубог, по рангу не ниже центуриона, а ты на испытательном сроке, хотя даже этого статуса не заслуживаешь. Ты не имеешь права меня арестовывать.

Брюс пожал плечами:

– В военное время некоторые правила приходится подправлять. Но ты не волнуйся: как только я приволоку тебя в лагерь для суда, меня тотчас наградят, сделав полноправным членом легиона. Думаю, меня даже повысят до центуриона. После грядущей битвы наверняка появятся незанятые должности. Некоторые офицеры не выживут, особенно если верны не тем людям.

Тренер Хедж взвесил в руке биту:

– Я не силен в римском этикете, поэтому можно мне прямо сейчас стукнуть этого умника?

– Фавн, – прищурился Брюс. – Я слышал, греки доверяют своим козликам.

Хедж возмущенно заблеял:

– Я сатир. И уж будь уверен, я разобью эту биту о твою голову, мелкое ты ничтожество.

Тренер сделал шаг вперед, но едва его копыто коснулось сложенной из камней пирамиды, камешки загромыхали, словно вот-вот закипят. Над краем могилы поднялись скелеты – спарты в изодранных, наполовину истлевших красных мундирах британской армии.

Хедж поспешил отступить, первые два скелета схватили его за руки и подняли над землей. Тренер выронил биту и принялся лягаться копытами:

– А ну пустите, черепушки тупоголовые!

Нико замер, наблюдая, как из могилы лезут новые «красные мундиры» – пять, десять, двадцать, – с каждой секундой их становилось всё больше. Рейну и ее металлических собак окружили быстрее, чем юноша успел поднять меч.

Как же он мог проворонить столько мертвецов, да еще прятавшихся у него под самым носом?!

– Забыл упомянуть, – сказал Брюс. – Вообще-то на это задание я отправился не один. Как видишь, у меня есть поддержка. Эти «красные мундиры» обещали пощадить жителей колоний, после чего всех их перебили. Лично я только одобряю славную резню, но, нарушив клятву, они стали проклятыми духами и навечно подпали под власть Оркуса. А значит, они подчиняются и мне тоже, – он указал пальцем на Рейну. – Схватить девчонку!

Спарты бросились вперед. Аурум и Аргентум сбили с ног первых нападавших, но их быстро прижали к земле, руки скелетов зажали их оскаленные морды. Несколько мертвецов схватили Рейну за руки. Для покойников они двигались на удивление быстро.

Нико наконец опомнился и рубанул тянущихся к нему спартов мечом, но тот прошел сквозь их кости, не причинив никакого вреда. Тогда юноша напряг волю, приказывая скелетам рассыпаться, но они продолжали двигаться, будто его здесь вообще нет.

– Что такое, сын Аида? – голос Брюса так и сочился фальшивым сочувствием. – Потерял хватку?

Нико попытался протолкаться через толпу скелетов к Рейне, тренеру и Брюсу, но с тем же успехом он мог биться в металлическую стену.

– Нико, уходи оттуда! – крикнула Рейна. – Доберись до статуи и уходи с ней!

– Да, отправляйся! – согласился Брюс. – Ты же понимаешь, что следующий прыжок через тень станет для тебя последним. И знаешь, что у тебя не хватит сил пережить еще один скачок. Но раз уж тебе так приспичило, конечно, забирай Афину Парфенос.

Нико посмотрел вниз. Меч всё еще у него в руках, но его кисти стали темными и прозрачными, как матовое стекло. Он растворялся даже при свете дня.

– Хватит! – проговорил он.

– Ой, так я ничего и не делаю, – издевался Брюс. – Мне просто любопытно посмотреть, что случится. Если заберешь статую, то сгинешь вместе с ней навсегда, а если не заберешь… Ну, у меня приказ доставить Рейну в лагерь живой для суда. Привести живым и тебя и фавна мне не приказывали.

– Я сатир! – заорал тренер. Он остервенело лягнул скелета между ног, но, кажется, только ушиб копыто, никак не повредив «красному мундиру». – А-а-а! Тупые дохлые бриташки!

Брюс ткнул тренера в живот тупым концом копья:

– Интересно, какой у этой тварюшки болевой порог. Я ставил эксперименты над самыми разными животными. Как-то раз даже убил собственного центуриона. Насколько сильную боль ты сможешь вытерпеть, прежде чем превратишься в клумбу с ромашками?