да что уж – все на русских минарях, сквозь шипение в обводах воды, во всепокрывающем гуде дождя, за остаточной японской пальбой… ожидали, вслушиваясь, пытаясь угадать хоть один взрыв от своих мин – таким желаемым результатом!

И вроде бы даже расслышали…

И само собой перезаряжались, намереваясь провести повторную атаку.

Но ни до сумерек, ни позже в ночном барражировании по предполагаемому курсу противника так никого и не обнаружили.

Уж честно выкатав уголь, повернули к Квельпарту.

* * *

Не успей на «Асаме» перерубить «концы», там бы вся служба крейсера и закончилась.

Мины в сталкивающихся волнах и без того повели себя совершенно непредсказуемо…

…видели – как два смертельных веретена прошли носом крейсера…

…слышали тычок в борт на баке – неразорвавшейся…

…и валились с ног – от встрявшей следом, сработавшей, как надо!

* * *

Две шифротелеграммы (с «Ниссина»: «…подверглись нападению двух вражеских миноносцев»… и с «Асамы»: «…атакован шестью дестройерами, имею пробоину ниже ватерлинии, судно на плаву») были сколь лаконичны, столь и противоречивы. Во второй угадывался характерный экспрессивный подтекст!

Получив сообщения, Того проклял!.. В который раз!.. И русских миноносников, в частности, за отсутствие здравого смысла, бросившихся в дневную атаку!

Вынужденный, ввиду неумалённой опасности, предпринять ряд курсовых уклонений.

По кораблям эскадры взвыла минная тревога!

А дождь уже вовсю сливал тучное небо в море… косыми, гуляющими ветром струями!

Темнело, сумеречно скрадывая, грезя в ливневой густоте дымами и тенистыми силуэтами вражеских миноносцев! И мнились сигнальщикам гортанными окриками, что «там – за кормой!», что «там – по траверсу»!

И серая эскадра, ныряя в полосы широкого дождевого фронта, петляла размашистыми переменными галсами.

На одной из таких эволюции вдруг обнаружили, что отстал «Сикисима».

* * *

Уже трижды… и более раз с броненосцев открывали противоминную стрельбу по теням. И даже рапортовали, и, судя по этим рапортам, все наличные миноносцы гайдзинов утоплены!

Однако бросавшиеся в поиск лёгкие крейсера всякий раз никого не находили, и бдительность продолжала терзать бессонницей сигнальные вахты и расчёты противоминных орудий.

С приходом густоты ночи тени исчезли. А находящийся почти в сомнамбулическом состоянии адмирал всё никак не мог уснуть. Уже трижды… и более раз самолично запрашивал радиотелеграфную рубку.

И ждал!

Слушая завывание ветра и шум дождя. Усталые рапорты штабных офицеров. Короткие «точки-тире» дозорных крейсеров Дэвы. Контрольные «шифры» где-то отставших «Ниссина» и «Асамы».

И молчание «Сикисимы».

* * *

Три потрёпанных броненосца пришли в Сасэбо рано утром.

«Якумо» немного ранее, ещё на траверсе островов Гото отсалютовав флагману, отделился от эскадры и направился в ремонтные доки Куре.

«Ниссин» и «Асама» объявились позже, встреченные портовыми буксирами на рейде.

Равно, как спустя ожидаемые сроки телеграфом вышел на связь и привёл свои броненосные крейсера Камимура… и уж затем, добрав угля вместе с бронепалубниками Дэвы, вновь сформированным отрядом был отправлен на поиски, разведку и дозор.

Понимая, какую картину у Квельпарта, скорей всего, увидят разведчики Дэвы, оставить без внимания факт близости вражеских эскадр и отрядов Того не мог.

По-прежнему оставался вопрос, куда вообще двинут русские адмиралы – обратно в Порт-Артур или во Владивосток?

Уже в море Камимуру и Дэву срочной телеграфной шифровкой ждала коррекция!

В гавань Сасэбо ещё одним потрёпанным свидетельством войны зашёл авизо «Тихая». Рассыльное судно вице-адмирала Уриу доставило очередные неприятные новости.

Две новости! Первая – владивостокские крейсера прошли мимо дозорной сети Уриу. Можно даже сказать, «прорвались», так как имел место быть короткий бой… на встречных, расходящихся, догоняющих курсах. Второй плохой новостью было то, что в составе русского отряда оказался крейсер первого ранга «Богатырь», долженствующий по данным разведки всё ещё пребывать ремонтом в доке.

Причина, почему 23-узловый «Богатырь» не стал догонять и добивать заведомо слабого и более тихоходного «Тихаю», виделась лишь в одном – владивостокцы спешили!

Спешили на соединение с Рожественским и Витгефтом!

И пусть корабли русских эскадр прошли через бои и имели повреждения, случилось то, чего так хотел не допустить японский адмирал – враги собрали все свои морские силы в кулак.

С учётом имеющихся фактов перехватить «владивостокскую» тройку восточнее Чеджу Камимуре и Дэве уже не удавалось. Более того, теперь им следовало опасаться встретить объединённый и более сильный русский отряд.

В связи с этим малым флагманам предписывалось провести разведку предполагаемого места стоянки противника у Квельпарта с ещё большей осторожностью. Ну и, конечно, оставался вопрос поиска пропавших кораблей.

Пока вернулся лишь один из потерявшихся – «Ицукусима», ставший свидетелем гибели «Читосе».

Выдававший на лаге от силы четырнадцать узлов «Ицукусима» (в общем-то и того не выдавал), отстав от основного отряда Дэвы, прибыл в район сражения двух броненосных эскадр, когда уже основательно шёл дождь, по сути, выйдя на звуки вдруг заслышанной канонады.

Командиру этого уже устаревшего крейсера было чего опасаться, и он действовал крайне осмотрительно, не спеша ввязываться в драку.

Доносящаяся неопознанная пальба будто бы достигла пика, затихая… и вдруг оборвалась грохотом победного взрыва!

«Ицукусима» продолжал двигаться малым ходом на прежний пеленг, делая осторожный огибающий крюк, внимательно следя за морем, утроив сигнальную вахту, которая и успела в пелене дождя разглядеть удаляющийся серой тенью крупный военный корабль с характерным высоким бортом, что дало однозначный и печальный вердикт – из этой схватки победителем вышел враг.

Проведя поиск на месте недавнего боя, из воды удалось поднять лишь несколько предметов, опознав в погибшем крейсер «Читосе» и… портрет императора в деревянной раме! Что было воспринято как знак свыше, что вызвало священный трепет, едва ли не затмив утрату целого корабля!

Но все эти новости в один миг были выбиты из головы командующего страшным грохотом.

Доклад командира «Ицукусимы» Того принимал под стуки молотков на верхней палубе флагмана.

«Микаса» уже сох днищем в доке.

Пристраивали к «стенке» «Фудзи».

Буксиры-чернушки правили к ремонтному месту «Асамы».

Броненосец «Асахи» оставался на внутреннем рейде, вяло источая дымок из передней трубы. К левому борту корабля «приклеилось» принайтовленное портовое судно, нависнув стрелой крана. Велись какие-то работы.

На вопрос Того дежурный офицер доложил, что якобы извлекают неразорвавшийся двенадцатидюймовый снаряд. Адмирал лишь на секунду отвлёкся, чтобы уточнить, и уже спиной принял звуковую волну взрыва. А когда обернулся, увидел выметнувшийся грибовидный клуб дыма, летящие обломки и изломанные фигурки матросов.

«Асахи» наваливался на портовое судно, кренясь. Из его утробы, сотрясаясь кряду вторичными детонациями, вырывались новые лоскуты пламени и фрагменты корпуса.

Как потом установили – ввиду нахождения в безопасности на внутреннем рейде, расслабленный экипаж уже успел открыть какие-то люки и водонепроницаемые двери, дав