Серебристый звон услышали трое. Он сам, Семёныч и Ирина… ее оболочка, запертая внутри склепа, недавно бывшего вполне милым жильем. Затхлостью и разложением тянуло еще с закрытой дверью, но когда та открылась…

Разоренные братские могилы, встреченные им в Войну, на жаре, воняли лишь чуть сильнее. Мрак не дорожит рядовыми шестеренками своего механизма, если те попадают в беду. Мраку проще скинуть слабое звено, ведь то ждет ровно одна участь – уничтожение.

Тишина. Капающая вода, звонко с кухни, глухо с ванной, трубы, даже пластиковые, разъело гнилью, копившейся внутри всего три дня. Хорошо, ничего не прорвало, иначе тех, кто так или иначе вскрыл бы дверь, ждал очень страшный сюрприз.

Черная паутина оплетала коридорчик, свисала с потолка лениво покачивающимися половыми тряпками, складывалась кусками рваного ковра под ногами. Местами пол поблескивал настоящими отрядами тараканов и прочей ползучей мерзости. Крысы, притянутые стригоем из окрестных подвалов, их пустые и выпитые вместе с кишками шкурки, валялись как раскиданные вонючие носки, загнив и шевелясь под плодящимися опарышами. До вызова МЧС со стороны соседей оставалось совсем чуть-чуть, был бы дом старше, вонь заполонила бы этажи очень давно.

Света почти не случилось. Стригой сумела додуматься опустить жалюзи, но те, разъеденные черной болезнью, идущей от нее, провисли на сгнивших шнурах, переломались. Только вездесущая паутина, затянувшая проемы, не давала пробиваться внутрь и без того неяркому осеннему солнцу.

Он показал Семёнычу самый простой знак – спина к спине. И двинулся вперед, понимая, что не получится не скрипеть, ведь ламинат уже не просто проседал, он разбегался вздувшимися волнами, покрывшись трещинами и лишаями густой плесени.

Вслушался, пытаясь уловить хотя бы что-то, выдающее хозяйку, но та выжидала, старательно прячась. Обманываться не стоит, стригой услышала их сразу, а раз не вылетела, желая добраться до горячей крови, то не впала в звериное безумие из-за голода, значит, драка выйдет серьезной. А если ей хватит и на фокусы, с отведением глаз, все может обернуться еще хуже. Главное – не допустить ошибки.

Точно, не допустить.

Он прижал палец ко рту и вернулся к двери. Свои силы тоже не стоило расходовать зря, но запечатать выход, чтобы не дать ей просто удрать, стоило. Зверь всегда атакует только когда загнан в угол, а упырь, ждущая их внутри, ничем не лучше хищника. И попробует уйти, наплевав на свой вид, попробует скрыться в любой, случайно открывшейся двери, где найдет и еду и укрытие, чтобы быстро восстановить силы и убраться в ночь. Этого им только не хватало…

В комнате скрипнуло, не скрываясь. Семёныч, подняв свой обрез, шагнул было вперед.

– Стоять.

Бородач остановился. Скрип повторился.

– Я не стану нападать.

Голос ломался, плыл разными тонами, то высоко с подвизгом, то уходя почти в собачье глухое рычанье.

– Выйди в коридор.

Мрак дает своим детям многое, а уж лукавить и обманывать учит вместе с даруемой не-жизнью.

Ирина вышла. Семёныч, кхекнув, отступил назад. Было с чего, он и сам бы обосрался со страху, не видь раньше такого же несколько раз. Или несколько десятков раз, привыкнуть не получалось, лишь выходило не особо бояться. Но яйца все равно сжимались, втягиваясь внутрь, как от ледяной воды.

Белая короткая ночнушка, свободно висевшая на красивой женщине, превратившейся в настоящий скелет, бледная кожа с синим оттенком и черными разбегающимися венами, перекрываемыми тут и там сизо-черными пятнами разложения. Почти полностью вылезшие волосы, висевшие грязной паклей по краям ссохшегося трупного лица, с оскалом натянувшихся и готовых лопнуть губ. Желтые острые клыки и раскрошившиеся остатки остальных зубов, подбородок и вся нижняя часть, нос – сплошь в засохшей жиже от крыс-поживы. И огромные блестящие безумные глаза, смотрящие на них как на куски хорошо отбитого мяса с кровью.

Как она могла сдерживаться?!

– Я продержусь ещё минуту.

Минуту? Она хочет что-то сказать?!

– Где он нашел тебя?

Вопрос прозвучал, казалось, раньше самой мысли.

– В сахаре.

А… в том самом месте, как и думал.

– Ты же видела его раньше, встречала?

– Да.

Семёныч шумно выдохнул, наверняка начиная что-то понимать.

– Знала кто он и не показывалась, просто понимала – кто и как?

– Да. Сейчас.

Обрез грохнул, едва Ирина закончила говорить. Второй ствол ударил с поправкой, он успел заметить ее движение, плавно уходящее вбок. Туда же выпалил Семёныч, приберегая последний патрон на самый крайний случай.

Ирину картечь поймала лишь с третьего раза. Стыдно сказать, но попасть в стригоя сумел именно бородач, не он сам. И, тут же, выстрелил снова, метясь в корпус, разодранный первым попаданием.

Ее отбросило в кухонку, раскидав лохмотья по стенам и потолку. Она попыталась сесть, скребла когтями пол, но серебро и есть серебро, тело не слушалось, начав исходить паром и разлагаясь прямо на глазах. Жидкость, мутная и вязкая, потекла по бокам, превращаясь в лужу прямо на глазах.

Он оказался рядом, перезарядившись и расстреляв грудь с лицом. И, достав старый тесак, отсек голову одним ударом.

– Славно, – Семёныч вздохнул. – Надо уходить. Как думаешь, соль у нее есть?

Он кивнул на стол, где стояла целая пачка, явно нужная для ее ухажеров, постоянных клиентов и дойных коров, все равно остававшихся тут и евших обычную еду по утрам.

Семёныч залез под мойку, порылся, матерясь.

– Ты чего?

– Пакет только с мусором.

– И?

Тот выпрямился.

– Да как-то…

Пришлось самому взяться за дело, вытряхнув полностью сгнившие яблочные огрызки, склизкий куриные кости с черными вязкими остатками мяса и положить туда голову, высыпав следом всю пачку соли. Семёныч, достав большую пластиковую фляжку из сумки, полил разваливающееся тело едко воняющей дрянью.

В дверь позвонили. И заколотили кулаком.

Семёныч, шмыгнув, покосился на пакет в руке. Да уж, ситуация так себе…

– Ирина! Что там у тебя? Ира-а-а!

Голос немолодой, женский, даже удивительно. Никак чья-то бдительная мамаша, ставшая бабулькой, переселенная детьми в новую однушку из старой, но такой просторной трех-четырехкомнатной «ленинградки» или «сталинки».

– Ирина, у тебя все хорошо?!

Семёныч подмигнул, ухмыльнувшись.

– Жаль, мы не люди в черном, да? Но ничо, ща все будет.

Сканнер взялся за ручку, щелкнул замком.

Ирина ее настоящее имя. Она пользовалась другим. Твою…

Семёныч, вскрикнув, схватился за шею, захрипел, дергаясь. Втиснутая в шею гибкая полоса, охватывающая ее почти ошейником, трещала электричеством. Борода дымилась, грозя вспыхнуть.