– Сейчас я тебя отпущу, потом мы спокойно отправимся к одной даме, как и планировали, и постараемся взять ее, а не просто упокоить навсегда. Согласен?

Семёныч оказался очень согласен. Так очень, что даже кивнул больше одного раза.

А вот он сам пожалел о такой выходке, затрате сил, с трудом восстановившихся после бункера и о том, как те компенсировать прямо сейчас.

– Ствол убери, будь добр, – посоветовал он Семёнычу, – совершенно дурная привычка, тыкать им в людей. Особенно в относительно хороших и, тем более, почти коллег.

– А как мне с тобой еще быть? – Бородач пожал плечами. – Ты, дружище, какая-то сраная загадка. Бэтмен и хренов Зорро в одном флаконе. Как прикажешь мне поступать, если не попробовать выяснить, что смогу?

– Просто так не судьба была спросить?

– Ты ответил бы?

– А ты попробовал?

Семёныч запыхтел и не ответил. Вот так всегда, непонимание и мысли о том, что твои поступки верные да правильные. Ну-ну.

– Если все сделаем здесь, поставишь отвальную и расскажу.

Бородатый удивился:

– Ладно?

– Точно тебе говорю.

Семёныч, явно успокаиваясь, старался все же быть подальше. Не чувствовал его сканнер? Интересно, такого еще не доводилось слышать.

– Берешь тесак?

– Да. Ножны вон, вижу. Сойдет на первое время, сейчас, подожди.

Люди, верующие в Господа, бывают искренними и двуличными. Иногда двуличные даже лучше, ведь они не считают себя всегда правыми и не несут истину Слова Божьего, интерпретируя под собственные желания. Нет, на самом деле так всегда и было, достаточно вспомнить Никона со староверами, там же каждый считал правым только себя.

Если бы сейчас кто-то из служителей Церкви, знающих о Страже, мог бы увидеть, чем занимается охотник на нелюдей и сатанинских детей, могло бы случиться многое. Как минимум – Институт узнал бы о самарском филиале такой странной конторы. Как максимум, обладай служитель определенными знаниями, лежать сейчас на полу кое-кому с тесаком в руках и плакать от боли, раздирающей на сотни частей после воззвания к гневу Господню.

Ибо творить волшбу, прикрываясь правым делом, есть ересь, измена Господу и полное нарушение всех догматов с заповедями. Даже век, стоящий на дворе, не спасет и епитимья не светит, в отличие от костра, где-нибудь в заднем дворе удаленного северного монастыря.

Хорошо, что наблюдал за всем этим один единственный психокинетик-сканнер, штатный специалист Стражи, пусть и без того несколько… растерянный.

Слова, найденные давно, заученные как Отче наш, текли на сталь заметными жаркими колебаниями воздуха. Чья то была сила, он не знал. Вернее, вполне понимал, откуда и что взялось в старой книге, найденной посреди замшелых и вросших наполовину срубов, найденных в самой настоящей кержацкой тайге у Камня. В его личной борьбе с Мраком то не играло роли, важнее оказался результат. Пусть звуки, сливающиеся с вибрирующей сталью, лишь впитаются внутрь, насыщая металл необходимой защитой, не вытравятся поверх черненого полотна, пусть.

Сделав дело, он доберется к тем кузнецам, что не забыли, как нужно ковать и варить без станков, настоящих, помнящих все заветы своих предков. Там все сделают, там поверх многослойного железа, заново перекованного с добавками и серебром, ляжет травление, выступят странные руны, сливающиеся в Слова, сейчас шепчущие им над новым другом. Его оружие – его собрат, пришедший взамен так славно погибшего в последней битве. Ему достанется рукоятка, спящая в рюкзаке и дожидающаяся нового острого товарища.

Вытертая деревяшка в ладони дрогнула, когда он запечатал сказанное последними аккордами. Дрогнула вслед сильной вибрации клинка, на пару мгновений покрывшегося голубоватыми искрами, таявшими внутри него. Старая добрая сталь приняла сказанное, согласилась и была готова к его новым дракам. И славно.

– Тебе точно нужно рассказать мне все, да побольше, доктор, побольше. – Семёныч сопел, красный, прямо как рак. – Я, сука, много чего от тебя мог ждать, но это… Это!

– Это сила и знания с опытом, – он пожал плечами. – В нашем деле больше никак.

– Да? – Семёныч топтался натуральным медведем. – Ладно. Идем?

– Да. Время не останавливается, нужно закончить с этим дерьмом быстрее. У твоего Рикера не найдется обреза с серебряной картечью, случайно?

Семёныч ухмыльнулся до того кровожадно, что стало ясно – и не только картечь с обрезом, чего только у Рикера с собой нету.

У ее дома они оказались быстро. Рикер, слушающий через огромные наушники музыку, кивнул на дверь микрофургона. Внутри оказалось рабоче и неуютно. Шкафы, ящики, кое-как закрепленные кресла и странная смесь запахов. Знакомая смесь, из пороха, металла, крови, гнили и необъяснимого, всегда тянущегося шлейфом за Другими.

Семёныч достал из настенного шкафа обрезанную двустволку, нашарил там же шесть патронов с полоской, нанесенной серебрянкой. Протянул.

– Себе тоже возьми. – Он кивнул, глядя в его глаза. – Она очень голодна и зла, просто пули могут сразу не остановить. Откроем дверь, Ирина спрячется, отнорки у нее точно есть, пусть и квартирка небольшая.

– Окна на обе стороны? – Рикер снял наушники и повернулся к ним.

– На ту сторону.

На ту же? Да, именно так. Рикер кивнул и мотнул головой, мол, выметайтесь, ассасины сраные, мне нужно занять позицию. Для позиции у него оказался ВСС, с какими-то странными изменениями и уже закрепленный у небольшого лючка в борту.

– Выходите и пешком до подворотни, подхвачу у пивника, не промахнетесь, он там один.

– Хорошо.

Вот она новая жизнь страны – пустой двор. В песочнице – никого, одинокая мамашка с коляской гуляет взад-вперед, детворы не видно. Тут живут молодые и успешные, детишки подождут, само собой. Им так даже лучше, меньше лишних глаз. А мамашка? На фургоне непонятная эмблема, типа ЖилКомСтройСервис, таких обслуживающих компаний сейчас как грязи, номера ненастоящие, а фургонов белого цвета сейчас пруд пруди.

Возле двери рассыпалась по стенам уже хорошо заметная черная плесень. Жильцы, наверное, недоумевают и звонят жэкэхашникам, возмущаясь таким непотребством. Причина-то не в сырости дома, нет. Мрак, сидящей внутри стригоя, его малая частица, подарившая той жизнь, болен. А когда он болен, страдает все вокруг, даже люди с животными.

– Знаешь, что сейчас внутри?

Он посмотрел на Семёныча. Тот кивнул:

– Тлен, паутина, плесень, облезающие стены, мокрицы, пауки и многоножки. И одна страшная тварь, явно не такая же красотка, как в баре.

Все верно, так оно и будет. Как всегда.

Хороший замок, ручку вверх и закрыл. Если сам наложил наговор, то и ключ не потребуется, на самом деле. Как сейчас, например.