В тот приснопамятный день довелось мне участвовать в задержании беглого преступника по кличке «Мурун».

Летом 1980 года он угнал машину и в пьяном угаре сбил несколько человек, один из которых скончался на месте. Его вычислили и начали искать. А он, сбежав из дома, вырыл в степи землянку, где и прожил почти полгода. Когда начались сильные холода, он не выдержал и вернулся домой, пригрозив своим родителям, что кончит обоих, если они его сдадут ментам. А чтобы было доходчивей, зарядил отцовскую двустволку патронами с картечью. Кто-то из соседей, прознав об этом, «цинканул» участковому. Тот, не откладывая в долгий ящик проверку данной информации, решил проведать дом, в котором, судя по всему, и скрывался «Мурун». Кончилось все это тем, что участковый едва не погиб. «Мурун» почти в упор стрелял в него из того самого ружья, но по счастливой случайности промахнулся. Вот после этого и было принято решение о захвате преступника.

Создали группу захвата, в которую включили и меня. По замыслу разработчиков плана операции, мне отводилась роль «вышибалы». Я должен был выбить оконную раму и первым заскочить в дом именно в тот момент, когда бывший одноклассник «Муруна» Николай Шматов, работавший на ту пору опером в областном уголовном розыске, передавая ему через форточку подписку о невыезде, должен был схватить преступника за руку.

Удерживать его он был обязан до тех пор, пока я и еще несколько оперативников не ворвемся внутрь дома.

Все произошло именно так, как и планировалось.

Но! Вот это «но» никогда не предугадаешь никаким планом.

«Мурун» сумел вырваться из рук Николая, и, когда я, высадив ногой раму вместе со стеклами, влетел в дом, в мой живот уперлись стволы той самой двустволки.

Бог, наверное, все-таки есть.

«Мурун» забыл заранее взвести курки у этого допотопного ружьишки. И слишком поздно это понял. А когда понял, ружье уже перекочевало в мои руки. Тогда «Мурун» кинулся в спальню и попытался с ходу вытащить из-под кровати спрятанный топор. Но схватить он его не успел, поскольку я уже сидел на нем верхом и заламывал за спину руки. А тут и ребята подоспели.

Когда «Муруна» выводили из дома, он оглянулся в мою сторону, зло буркнул:

– Повезло тебе сегодня, ментяра. Но не думай, что так будет всегда. Откинусь, посчитаемся.

Уже потом только обнаружил, что замша на плече моей совсем новехонькой дубленки порезана. Видимо, влетая в дом, я зацепился за осколок разбитого стекла. М-да. Вот жена-то обрадуется. Буквально накануне она привезла эту дубленку из Пятигорска, куда специально ездила с подругами в однодневный «шоп-тур». Одного дня не успел поносить.

В тот день к праздничному столу я успел вовремя, и день рождения тестя мы отметили от души. А за порванную дубленку, после того как я объяснил, при каких обстоятельствах этот конфуз получился, жена меня особо и не ругала.

А через пару лет заезжие корреспонденты из «Советской России», в поисках «чего-нибудь такого», узнав об этом случае, опубликовали в своей газете статью «Без выстрела»…

Стоп!

А это что за выстрелы?

Треск автоматных очередей мгновенно скинул меня с кровати. В первое мгновение я не мог сообразить, где нахожусь. Только что я сидел с тестем за праздничным столом, и вдруг оказываюсь в какой-то кромешной темноте. Распахнулась дверь землянки, и в образовавшийся проем вместе с ночным холодом ворвался человек. Моя рука непроизвольно легла на «оперативку», готовая выдернуть пистолет из кобуры и всадить пулю в темный силуэт. Но уже в следующее мгновенье силуэт затараторил на дари, и из нечленораздельных фраз я понял, что на пост, на котором мы заночевали, внезапно напали «духи». Много «духов».

Е-мое! Вот это называется – приплыли!

Накинув ветровку и схватив автомат, я хотел уже кинуться на улицу, но командир поста преградил мне дорогу.

– Не спеши, мушавер. Свою пулю ты еще успеешь схватить.

Это говорил Суразаволь.

В темноте его совсем не было видно, но по звукам я понял, что и он, и Мир Акай быстро одеваются. А в это время командир поста продолжал докладывать о происходящем на улице. Кончилось это заявлением Мир Акая, что мы являемся его гостями и он не может допустить, чтобы с нами чего-нибудь произошло. После этого он выскочил на улицу вслед за командиром поста. А чтобы в наших головах вдруг не созрел какой-нибудь бредовый план, закрыл дверь землянки снаружи. Это выяснилось, когда Суразоволь попытался ее открыть.

Мы еще не знали, как надо понимать слова – «много “духов”». На всякий случай подтащили кровать, на которой я только что спал, к двери, и раскорячили ее так, чтобы нападавшие снаружи не смогли сразу ее открыть и проникнуть в нашу землянку. Суразоволь передернул затвор своего «Стечкина», а я снял с предохранителя автомат. Патрон находился в патроннике еще с момента выезда из городка. Дурная привычка, но здесь, в Кандагаре, это вынужденная мера. На всякий случай снял с пояса эргэдэшку. Кто знает, как развернутся дальнейшие события. Может быть, придется кончать одной гранатой и себя, и замминистра, и «духов», что попытаются вломиться в землянку.

Бой, как мне показалось, длился не меньше часа. А может быть, мне это только показалось? Но вот он стал постепенно затихать. Слышались только редкие выстрелы из миномета да срывающиеся автоматные очереди.

За дверью послышался шорох. Чья-то рука шарила по двери в поисках щеколды.

Мы оба насторожились. Кто знает, чья сила там, наверху, сейчас взяла. Может быть, это «духи», перебившие всех защитников поста, рвутся в нашу землянку. Нервы были на пределе. Еще секунда, и я всадил бы очередь в эту дверь. Но в этот момент из-за нее раздался голос Мир Акая:

– Открывайте! Это я.

Я с облегчением вздохнул и поставил автомат на предохранитель.

И на этот раз пронесло. Слава Тебе, Господи. Не зря, видимо, был твой праздник.

Мир Акай вошел не один. Рядом с ним стоял переводчик – Джумабай.

Да-а! Вот подфартило мужику побывать на «боевых». Он эту ночь теперь на всю жизнь запомнит и будет рассказывать о ней всем встречным и поперечным. И чем дальше сегодняшние события будут отодвигаться в его жизни, тем красочней он будет их излагать. Перед моим взором Джумабай вдруг предстал в виде седого старичка с козлиной бородкой, который сидит в окружении школьников младших классов и рассказывает им о том, как он однажды ночью воевал в Афганистане с моджахедами.

Я невольно улыбнулся.

А Джумабай тем временем не стал откладывать в долгий ящик свое историческое повествование и взахлеб стал рассказывать мне о том, как, трясясь от страха, он провел ночь в соседней землянке. Оказывается, командир поста его закрыл в ней точно так же, как Мир Акай закрыл нас в нашей. Ну, блин, «ангелы-хранители».

Мир Акай зажег «летучую мышь», а командир поста распорядился организовать чайку.

Сидели пили чай и весь остаток ночи провели в разговорах и обсуждениях ночного происшествия. Глядя со стороны на мужиков, мирно пьющих горячий чай и гуторивших о чем-то, вряд ли кто мог подумать, что буквально пару часов тому назад на посту был ад кромешный.