И вот этот самый человек стоит сейчас передо мной и широко улыбается. И все-таки я откуда-то знаю эту угловатую челюсть. Этот орлиный нос и горящие глаза. Где я их раньше видел? Буду теперь мучаться в догадках, пока не вспомню.

– Товарищ замминистра, «духи» в Кандагаре не хуже и не лучше, чем в других провинциях. Мы воюем с ними, а они воюют с нами. Как говорится, «на войне, как на войне», – бодро ответил я на вопрос генерала.

Мой ответ ему понравился. Рассмеявшись, он похлопал меня по плечу.

– А ля гер ком а ля гер! Знаем такое. Мне нравится разговаривать с деловыми офицерами. А то встречаются порой такие советники, которые все время на жизнь свою сетуют. Особенно в Кабуле таких нытиков очень много. Но вы, я смотрю, не из той категории. Мне ваш командующий рассказывал вчера, как вы тут по ночам воюете. Молодцы. Спасибо за то, что учите наших сотрудников всему, что сами умеете делать.

Меня едва не расперло всего от гордости, за самого себя – такого хорошего.

– А вам передавал большой привет Ильдар Ильясович Уразалиев, – вдруг ни с того ни с сего ляпнул я.

На самом деле Уразалиев никакого привета Суразоволю и не думал передавать. Однако со своей подхалимажной фразой я попал «в цвет».

Брови у генерала полезли вверх.

– А вы откуда его знаете?

– Так ведь он был моим непосредственным начальником.

– Стало быть, вы тоже из Астрахани?

– Из нее самой.

– А почему «был»? Он что, уволился из органов?

В этот момент краем глаза я отметил, что Мир Акай смотрит на свои наручные часы. Действительно, что-то мы немного задержались около городка. Пора уже было ехать на посты. Пообещав рассказать обо всем, что было связано с Уразалиевым, я жестом пригласил генерала на броник.

В этот день я не стал брать с собой ни Михалыча, ни Юру. Нужно было и других сотрудников обкатывать в «зеленке». Буквально накануне к нам прислали нового переводчика – Якубова Джумабая. Родом он был из Узбекистана и до Афгана работал участковым в одном из районных отделов милиции в Ферганской области. Дослужился до капитана. Жил бедно, в постоянной нужде. Вот и отважился поехать в Афган «на заработки». Чтобы закордонная служба медом не казалась, решил я его сразу в «зеленку» тащить. Человек, с первых дней побывавший в зоне боевых действий, быстрее привыкает к той обстановке, в какую он попадает в Афгане. Тем более в Кандагаре. Не будет потом шугаться при каждом выстреле или взрыве.

Пока ехали на первый пост, я в деталях рассказал генералу о судьбе Уразалиева. Как он после Афгана попал в немилость к нашему начальнику УВД, заподозрившему его в том, что он подсиживает своего шефа. История эта закончилась весьма плачевно для Уразалиева. Даже умудрились уголовное дело состряпать. Не посчитались ни с полковничьими погонами, ни с боевыми орденами. Враз перечеркнули жизнь человеку и испортили всю его дальнейшую карьеру.

Суразаволь мое повествование слушал молча и, когда я его закончил, коротко изрек:

– Везде мудаков хватает. Поверь мне, в нашем министерстве их тоже не мало.

Не знаю, кого он в тот момент имел в виду, но из этических соображений уточнять ничего не стал.

Суразаволь в тот день очень долго общался с генералом Пищевым. Выяснилось, что они были хорошо знакомы. И неудивительно: рабочий кабинет Пищева был в Кабуле, а непосредственное рабочее место вот в таких вот штабных «кунгах» в провинциях, где велись боевые действия. Видимо, именно там, «в деле», они и нашли друг друга. Когда расчувствовавшиеся генералы решили немного почаевничать, мы не стали им мешать и с Мир Акаем пошли на поиски местной «рыгаловки».

Что мы, не люди, что ли? Мы тоже любим чайком побаловаться. Заодно и перекусим чего-нибудь.

После довольно сытного обеда мы еще с полчаса дожидались Суразоволя на улице. От Пищева он вышел раскрасневшимся. По всему было видно, что в «кунге» они не только один чаек попивали. Мы бы и сами сейчас были не против сугрева, но – не положено.

А замминистра оказался дотошным человеком. Уже на первом посту он облазил все загашники, чего-то выискивал, что-то высматривал. Потом подозвал к себе командира поста и дал ему хороший разгон за то, что несколько огневых точек было оборудовано не в том, как он считает, месте.

В завершении визита он выступил перед строем защитников поста и почти полчаса говорил пламенную речь. Сарбозы стояли навытяжку, поедая глазами своего генерала. Одному сержанту и нескольким сарбозам несказанно повезло: Суразоволь наградил их какими-то афганскими медалями. Получая их из рук самого замминистра, награжденные топали каблуками и дикими голосами выкрикивали слова благодарности за оказанный им почет.

Суразоволь заявил перед строем, что это только начало. Всех, кто будет отлично нести службу на посту и геройски отражать нападения моджахедов, ждут не только медали, но и ордена Республики Афганистан. Царандоевцы это известие приветствовали дружным криком.

Потом мы все поехали на второй пост, где встреча генерала с личным составом прошла точно по такому же сценарию, что и на первом. И на третьем, и на четвертом постах Суразоволь не отличился оригинальностью. По всей видимости, процедура с посещениями низовых структурных подразделений у него была отработана до автоматизма.

Все бы ничего, но именно из-за того, что генерал на всю эту показуху тратил уйму времени, сумерки застали нас уже на четвертом посту, и наш дальнейший вояж по «зеленке» на том и закончился.

Насколько я понял Суразоволя, в его планы не входило сегодняшнее возвращение в город.

Завтра, где-то после обеда, за ним прилетит «борт» из Кабула, а ему кровь из носа нужно до этого времени объехать оставшиеся пять постов. А посему на пятый пост мы должны были ехать рано утром.

Вот что значит крутиться рядом с генералами. Буквально накануне мне пришлось ночевать в сырой, не отапливаемой землянке. А сегодня командир четвертого поста выделил нам сухую, просторную землянку, посреди которой была установлена чугунная «буржуйка». Печь была изрядно протоплена, и в землянке стояла жарища. Кроме стола и нескольких стульев (и откуда они здесь только взялись), в землянке стояли три металлические кровати, укомплектованные всеми необходимыми постельными принадлежностями.

На столе уже разместились пять комплектов посуды и большая миска с вареной бараниной, от которой исходил пар.

Командир поста пригласил генерала, Мир Акая, меня и тарджомона Джумабая к столу. Джумабай вообще офигел от оказываемых ему знаков внимания. В своем зачуханом районном отделе милиции он, наверное, не то чтобы с генералами, с полковниками никогда не сидел за одним столом. А тут – целый замминистра будет с ним ужинать. Я подтолкнул застывшего в нерешительности Джумабая к столу, и он, скромно присев на краешек стула, быстро снял с головы форменную «чаплашку».

Пока мы рассаживались за столом, двое «нафаров» занесли в землянку здоровенное блюдо с жирным пловом, а также большую чашку с вареными картофелинами и фасолью, обильно политыми соевым соусом. Землянка мгновенно наполнилась специфическими запахами восточных специй.