Колин бы от души наслаждался перепалкой. Но Райан, похоже, едва ее услышал. Даже в детстве они смеялись разным шуткам. Он всегда был более утонченным. Как Уинни.

Райан поддел пивную этикетку ногтем большого пальца.

— Ты когда-нибудь думала обо мне?

Усталость наконец взяла верх, и вместо того чтобы возмутиться, она вздохнула.

— Иди домой, Райан. А еще лучше, пойду я.

Она бросила на стол салфетку и уже стала подниматься, как он проворно сжал ее запястье.

— И куда же ты пойдешь? — яростно прошипел он. У нее не было настроения устраивать сцены, поэтому она снова упала на стул и выдернула руку.

— Поверь, я постоянно думала о тебе. Когда Даррен Тарп швырял меня по комнате, я думала о тебе. Когда гонялся за каждой юбкой, я думала о тебе. В ту ночь, когда я, пошатываясь, ввалилась в действующую круглосуточно часовню Вегаса под руку с Саем, мы были так пьяны, что едва смогли произнести свадебные обеты, и все же мои мысли были о тебе. Как-то утром — и заметь, это случилось после моего развода, потому что в отличие от моих ничтожных супругов я никогда не ходила налево, — так вот, как-то утром, проснувшись в грязном мотеле, я увидела на соседней подушке мужчину, которого, могла бы поклясться, в жизни до того не встречала, и, беби, поверь, твой образ снова предстал у меня перед глазами.

Смесь самых противоречивых эмоций промелькнула на его лице: потрясение, жалость и нечто вроде удовлетворения тем неоспоримым фактом, что она жестоко наказана за то, как поступила с ним. Столь общечеловеческая реакция охладила ее гнев.

— Прежде чем ты преисполнишься злорадства, — печально улыбнулась она, — должна предупредить, что я перестала думать о тебе в тот день, когда встретила Эммета Хупера. Я любила этого человека всем сердцем.

Самодовольство Райана несколько померкло, и она, поняв, что сейчас будет, предостерегающе подняла руку.

— Не трудись растекаться от жалости. В нашем коротком браке мы испытали столько счастья, сколько некоторым супругам не удается узнать и за всю жизнь. Мне очень повезло.

К ее удивлению, он ощетинился.

— Мы с Уинни были очень счастливы.

— Я не делала никаких сравнений.

— У всех пар бывают сложные моменты.

У них с Эмметом не было. Никаких сложностей. Он слишком рано умер.

— Что-нибудь принести, мистер Галантайн? — пропела подобравшаяся к столу официантка с горящими любопытством глазами. — А вам, мисс?

— Пива, — велел Райан, — а ей — кусок шоколадного торта.

— Только счет, — попросила Шугар Бет.

— Лучше два куска, — поправился он.

— Сейчас, мистер Галантайн.

— Не хочу я никакого торта, — отрезала Шугар Бет после ухода официантки. — Я иду домой. И поскольку ты такой святой, может, до тебя не дошло, что Уинни обязательно станет известно о нашем маленьком тет-а-тет, и, полагаю, ей вряд ли это понравится. Ты выбрал не лучший способ уладить ваши разногласия.

— Мне не в чем себя винить, — дипломатично ответил он, и Шугар Бет мгновенно насторожилась.

— Так ты хочешь, чтобы она обо всем узнала!

— Если не будешь доедать картофель, лучше передай мне.

— Не люблю, когда меня используют.

— Ты у меня в долгу.

— Считай, что в прошлое воскресенье я отдала все долги.

Он обвел пальцем мокрый кружок, оставленный бутылкой на столе.

— Ты о Джи-джи?

— Смотрю, ты все такой же сообразительный.

— Я не извиняюсь за то, что был тогда расстроен.

— Значит, ты полный идиот. Вместе со своей Уинни ухитрился превратить меня в запретный плод, и, можешь прозакладывать последний цент, Джи-джи уже придумала способ снова со мной увидеться.

Вместо яростных возражений он опустил голову.

— Ты, возможно, права.

Вернулась официантка с пивом, двумя кусками торта и счетом. Шугар Бет помешала соломинкой полурастаявший лед в стакане с кока-колой.

— Она классная девчонка, Райан. Уже сейчас задает вопросы, до которых никто из нас не смог бы додуматься в ее возрасте.

— Она ни о чем меня не спрашивает.

Шугар Бет изогнула бровь.

— Мы с ней большие друзья, — принялся оправдываться Райан. — И всегда разговаривали на любые темы.

— До того, как она подросла.

— Это не должно было что-то изменить.

— Говоришь как девяностолетний старец. Неужели не помнишь, каким был сам? Я не ее родительница и, кроме того, умудрилась приобрести дурную славу, поэтому ее влечет ко мне как магнитом. Наверное, я успела стать для нее высшим авторитетом.

— А что за вопросы она задает?

— Закрытая информация. Придется доверять мне.

Райан долго-долго смотрел на нее, и Шугар Бет уже ожидала услышать, что она последний на земле человек, кому он способен довериться, но ошиблась. Райан промолчал.

— Колин прав. Ты изменилась, — выдавил он наконец. Она пожала плечами. Он принялся снова теребить этикетку.

— Ты когда-нибудь задавалась вопросом, что было бы, останься мы вместе?

— Мы бы не остались вместе. Моя страсть к саморазрушению была шириной с милю. Не брось я тебя ради Тарпа, бросила бы ради другого.

— Думаю, ты просто не могла ничего с собой поделать.

— Погоди-ка! Ты же не собираешься так вот просто размахивать оливковой ветвью?

— Твой отец был бесчувственным сукиным сыном. Если бы он хоть немного любил тебя, ты бы не применяла по отношению к мужчинам политику выжженной земли.

— Девочки и их папаши.

Райан мучительно поморщился.

— Послушай, с Джи-джи такого не произойдет. Она знает, что ты ее любишь. И постепенно все станет на свои места. Только дай ей возможность совершить пару ошибок.

Она глазом не успела моргнуть, как он круто свернул в другую сторону:

— Не стоит вести прицельный огонь по Колину, Шугар Бет. Он так же легко кровоточит, как все мы, не говоря уже о ранах, оставшихся после самоубийства его жены.

— Беспокойся о себе, — буркнула она, придвигая к нему торт. — И больше не используй меня как пешку для решения своих проблем с Уинни.

— По-твоему, я именно это делаю?

— Именно это.

Он подался вперед, глядя ей в глаза:

— А что, если я все еще думаю о тебе?

— Можно поверить, но я бы не придала этому особого значения. Между нами не пробежало ни единой искорки. Все выгорело.

— Но ты по-прежнему красивая женщина.

— А ты — великолепный мужчина. Повзрослевшие Кен и Барби. Мы прекрасно смотримся вместе, но сказать нам друг другу нечего.