– Злой ты, Мишель, стал в своем Севастополе, – с укоризной сказал царь. – Я с тобой радостью делюсь, а ты мне соль на раны сыпешь.

– То не соль, то правда, государь, хоть и горькая. Я этим господам до конца своей жизни того дня не забуду.

От этих слов император передернул плечами и насупился. Неудача под Инкерманом очень сильно взбудоражила столичное общество. Если Альма была расценена как временная неудача, то после Инкермана Петербург широкой волной накрыли пораженческие настроения. Число веривших в победу над противником сильно сократилось, и в светских салонах стало очень модным критиковать действия русских войск под Севастополем. Император крайне болезненно реагировал на это, считая себя главным виновником этих неудач, поскольку вручил руководство войсками, по мнению столичного бомонда, не тому полководцу. Ардатов хорошо знал об этом из писем императрицы и потому действовал наверняка.

– Хорошо, Мишель, уберу я их из Крыма, но кого же прикажешь мне вместо них ставить? Кого, кроме Паскевича? Назови мне имя. А может, сам хочешь покомандовать? – холодно спросил Николай.

– Да ставь кого хочешь, государь. Хоть Дмитрия Горчакова – командующего Дунайской армией. Тут все дело в отцах-генералах, я об этом тебе уже давно говорил. И потому, думаю, что пора мне, как твоему полномочному представителю, перебираться в Бахчисарай, в ставку. Там от меня гораздо больше пользы будет, чем в Севастополе.

– Ты это серьезно? – удивился царь.

– Серьезней не бывает, государь. За Севастополь нынче я полностью спокоен, а сидя в осаде войну не выиграешь. Бить надо господ союзников, и если посчастливится, то и сбросить в Черное море. А для того, чтобы отцы-генералы быстрей шевелились, толкач хороший нужен. Вот я и стану для тебя тем толкачом. И попутно буду искать молодых и толковых, которых с твоего благословения, буду продвигать и защищать. Очень войскам нужна молодая кровь. – Видя, что при упоминании о молодой крови собеседник загрустил, Ардатов немедленно пустил в ход давно припасенный аргумент: – Вот, кстати, присланный тобой полковник Попов – наглядный пример. Едва приехал в штаб армии, как тут же сподвиг светлейшего князя на действия. План разгрома англичан под Инкерманом – это его рук дело. Толково был составлен. Я тогда уж, грешным делом, обрадовался, подумал, что ему светлейший князь и поручит исполнение операции, да ошибся. Чином своим Попов для него не вышел. Зато после неудачи мигом его к нам в Севастополь сослал на смешную должность. Ты не возражаешь, государь, если я его с собой в Бахчисарай возьму?

– Делай так, как сочтешь нужным, – радостно сказал император, обрадовавшись, что его личный выбор с полковником Поповым оказался верным.

Михаил Павлович тем временем посмотрел на карту и, выразительно щелкнув по ней карандашом, молвил:

– Ну что же! В этом году отстояли Севастополь, на следующий год надобно и Крым от неприятеля очищать. Как ты думаешь, государь?

– Самая пора. С чего думаешь начинать?

– Конечно, с разгрома англичан, государь. Их вдвое меньше, чем французов. И стоят они по-прежнему особняком от лагеря Канробера, так что будем исправлять ошибки Инкермана.

– Не думаю, что они не извлекли урока из этого сражения и не укрепили высоты на подступах к своему лагерю, – сказал император, и Ардатов с ним согласился.

– Конечно, неверно считать лорда Раглана глупее себя, при всех его реальных недостатках. Инкерманские высоты они начали укреплять сразу после боя, опасаясь нашего нового наступления. Ну да не беда. Всех гор и тропок они все равно не смогут полностью перекрыть. Думаю, твой Попов, государь, где-нибудь щелочку да и отыщет. А не отыщет, так я помогу. – Ардатов легко коснулся карандашом на карте Балаклавы и сделал решительное движение рукой, как будто стирал засевших там англичан. – Разобьем, значит, британцев, а там и за самих французов возьмемся.

– Осилите? Не думаешь, что Наполеон еще одну сотню пришлет?

– Ну, если подкрепление нам будет, то непременно осилим, государь. А то с сорока тысячами гарнизона трудновато будет им противостоять следующим летом.

– Будет тебе подкрепление, – твердо заверил собеседника император, и тот благодарно кивнул головой.

– Собственно говоря, я бы не столько пытался их разгромить и полностью уничтожить, сколько запереть в лагере и держать в долгой блокаде. Тогда бы от них особого вреда не было, да и у господ дипломатов будет куда больше предметов для переговоров и взаимного торга. Вспомни, как фельдмаршал Кутузов удачно держал в блокаде турецкую армию под Рущуком. Глядишь, и у нас с Бонапартом подобная картина получилась бы.

– Помоги тебе Бог в этом трудном деле, Мишель, – сказал император и истово перекрестился. Однако прагматичный Михаил Павлович смотрел на это дело несколько иначе.

– Бог-то он Бог, да вот бы кто помог, а то в одиночку, знаешь, царь-батюшка, трудновато.

– О чем ты говоришь? – удивился Николай.

– Да про Кавказ я толкую, государь, – пояснил граф. – Ведь кроме Крыма и там нам надобно наступать. Посуди сам. С Шамилем, слава Богу, управились, теперь этот абрек нам не страшен. Значит, пришел наш черед господам союзникам головную боль организовывать, чтобы и у них забот прибавилось. Раз взяли господ турок под свое крыло, извольте помогать, а то они их у нас под Севастополем в качестве тягловой силы используют.

Николай Павлович сам втайне давно обдумывал организацию ответного выпада на Кавказе, и потому слова Ардатова легли на благоприятную почву.

– И каковы твои предложения относительно этой кампании?

Ардатов хищным взглядом окинул карту, а затем, взяв в руки карандаш, стал решительно чертить его тупым концом по бумаге.

– Мне кажется, ничего нового тут изобретать совсем не следует. Сначала необходимо нанести удар по Карсу. Возьмем его, а потом с Божьей помощью двинемся на Эрзурум, как в прошлую кампанию. В этих местах у турок позиции шаткие, нет крепкого тыла, поскольку большинство населения – армяне, которые только и ждут нашего прихода.

Николай только усмехнулся речам своего старого товарища. Разрабатывая план кампании на Кавказе, он гораздо лучше Ардатова знал истинное положение дел с количеством войск в этом регионе и потому решительно покачал головой.

– Боюсь, Мишель, что сейчас у нас здесь не хватит сил для такой полномасштабной наступательной кампании, о которой ты говоришь. Шамиль и турки нанесли нам слишком большие потери в этом году, – сказал Николай, но граф моментально внес коррективу.

– Ну, тогда взять только один Карс у нас точно сил хватит. Думаю, и этого будет вполне достаточно, чтобы вызвать у турок знатный переполох. Сейчас нас там точно не ждут. Вместе с союзниками они ведь исключительно на Шамиля надеялись. Думали с помощью его горцев нас на Кавказе полностью по рукам и ногам связать, а не вышло.

Царь внимательно посмотрел на карту, что-то подумал про себя, а затем произнес:

– Тут я с тобой полностью согласен, Мишель. Наступать нужно, и наступать нужно именно на Карс. Думаю, генерал Баратынский справится с этой задачей.