– Что ж, для начала и это неплохо. А как сардинцы?

– Тоже бузят, но не столь энергично, как канцлер Бисмарк. Как ты и говорил, идея единой Италии им очень понравилась. Не знаю, правда, что из этого будет. Уж больно, на мой взгляд, они сильно разные, эти пьемонцы, сицилийцы, неаполитанцы и римляне. – Николай замолчал, а затем осторожно продолжил: – Знаешь, Мишель, Нессельроде предлагает еще раз начать закулисные мирные переговоры с Парижем и, возможно, с Веной. Что ты об этом думаешь?

– Я по-прежнему отрицательно отношусь к любым переговорам как с австрийцами, так и с другими сторонами конфликта, особенно сейчас, государь. Европа всегда плохо нас слушала, а после наших нынешних неудач в Крыму вести какие-либо переговоры – это значит полностью расписаться в собственной слабости и неуверенности. Французы просто так из Крыма не уйдут. Император у них гонористый. Для поддержания своего права на престол ему позарез нужна победа. Да и лорд Пальмерстон ему не позволит просто так спустить это дело на тормозах. А что касается австрияков, то сейчас выступить им против нас не с руки, а при удачном завершении миссии Горчакова… тогда им точно будет не до нас. Вот когда будут победы, тогда и стоит засылать к ним наших дипломатов.

– Да, ты прав, с битыми разговаривают свысока, – подытожил император.

– Зато за одного битого двух небитых дают. – Ардатов решительно встал и, облокотившись на спинку кресла, с интересом спросил императора: – Может, пора поговорить о планах новой летней кампании?

– Что же, ты прав, Мишель. Для одержания победы нужно действовать, а не сидеть и посыпать голову пеплом прошлых неудач. Намерения и силы врага мы выяснили, согласно твоему мнению, худо-бедно по зубам им дали, теперь, значит, наш черед идти в наступление, которое является ключом к успеху, как говорит твой любимый Клаузевиц. – Николай быстро поднялся из кресла и вместе с собеседником направился к специальному столу, на котором была разложена карта Российской империи. – Скажи, каково твое мнение относительно боевых действий на Балтике в будущем году? Придет ли адмирал Непир к нам в гости будущим летом или нет? – спросил император, которого, как и всех петербуржцев, очень тревожила возможность нападения на столицу вражеского флота.

– Всенепременно придет. В этом можешь не сомневаться, государь. Так и объяви почтенным жителям столицы: «Ждите дорогих гостей», – лукаво ответил Ардатов, прекрасно понимая, откуда дует ветер. – После всего того, что Непир наговорил и наобещал лондонским газетам и лорду Пальмерстону лично, британская эскадра просто обязана разгромить Кронштадт и сжечь половину Петербурга.

Николай осуждающе покачал головой в ответ на шутку своего друга, и тот, отбросив легковесный тон, заговорил серьезно:

– Удар по Кронштадту – это для британцев дело чести. Тут двух мнений быть не может, однако при всей задиристости и наглости английского адмирала у его эскадры есть существенный минус. Все лучшие британские корабли сейчас в Черном море, и вряд ли Лондон сможет послать вторую «непобедимую армаду» к берегам Невы. Конечно, можно предположить, что союзники рискнут перебросить часть своих кораблей на Балтику, но это существенно ослабит их положение под Севастополем, что будет только нам на руку. Тогда мы без особого труда сможем не только ударить своим пароходным отрядом по транспортам противника, но и при хорошем раскладе можно попытаться закрыть проход через Босфор, хотя бы на время. – Ардатов наклонился над расстеленной картой и, окинув ее совершенно новым взглядом, азартно произнес: – Знаешь, государь, а я был бы чертовски рад, если бы господа европейцы поступили именно так! Тогда бы мы одним своим парусным флотом могли выиграть всю войну.

– Не впадай в авантюры, Мишель, – тревожно одернул друга император. – Британский флот – самый лучший флот в мире, а вкупе с французскими кораблями он действительно представляет собой Непобедимую армаду. С горечью в душе говорю тебе эти слова, но я не до конца уверен в твердости нашего балтийского флота и морских крепостей против кораблей противника. И потому считаю твое пожелание легкомысленным.

Михаил Павлович нисколько не обиделся на столь суровую оценку своих слов императором, однако совершенно не собирался отказываться от них.

– Знаю я эти британские корабли. Сам видел в действии и могу с уверенностью сказать, что наши морские крепости им не по зубам. Как говорил мой денщик, «пыху много, а тяму нет». Вот увидишь, придут по шерсть, а уйдут стрижеными. Ну, а если тебя так сомнения терзают, могу предложить тебе хорошее средство против кораблей адмирала Непира. Мины господина Якоби – прекрасная штука против любого корабля, будь он хоть парусник, хоть винтовой корабль. Основательно корпуса рвет. Французская конница в Евпатории вся на дно пошла только благодаря ним. Жаль, что тогда их у нас под рукой мало было, а то, глядишь, и высадки никакой бы и не было после атаки моих брандеров. Зато здесь у вас в Петербурге их в достаточном количестве. Завалите основательно этими минами подступы к Кронштадту и ждите гостей. Многие из них смерть здесь свою найдут.

– Твоими бы устами да мед пить, – скептически фыркнул Николай в ответ на оптимизм своего собеседника.

– Поживем – увидим, – произнес Ардатов, оставив за собой последнее слово в этом споре. – Ты лучше скажи, государь, как поживает наш подложный проект «Индийский поход»?

– Почему это он подложный? – обиделся царь. – Самый что ни на есть настоящий, в плоти и крови. Я сразу после нашего разговора вызвал к себе из Оренбурга генерала Перовского и приказал готовить большой поход на юг. Пришлось, правда, посвятить его в истинную сущность проекта, но это оказалось только к лучшему. Генерал Перовский сразу высказал дельную мысль. Зачем, говорит, попусту воду в ступе толочь. Напугать англичан напугаем, и войско соберем, и казаков. А что, если под это дело нам еще глубже в Азию продвинуться? Подходы к Хиве и Бухаре разведать.

Как-никак Ак-Мечеть взяли, на Сырдарье закрепились, теперь можно вверх по реке идти. И нам польза, и шуму много будет. Англичане сразу поверят, что мы к Индии, их главному бриллианту в венце королевы Виктории подбираемся.

– Да, лихо закрутил! Не ожидал, – честно признался Ардатов, совсем не предполагавший, что его идея примет такой полномасштабный оборот. – Дай бог ему удачи в этом важном деле! – от чистого сердца пожелал успеха Михаил Павлович генералу Перовскому.

– Выгорит, у него обязательно выгорит, – убежденно произнес Николай. – Перовский настоящий генерал. Он сто раз отмерит, один отрежет и обязательно победу одержит.

– М-да, – мечтательно протянул Михаил Павлович. – Вот бы его к нам, вместо господ Данненберга или Петра Горчакова. Глядишь, тогда и все задумки у светлейшего князя стали бы исполняться так, как надо, а не как бог на душу положит. Тогда бы и англичан под Инкерманом разбили и осаду сняли.

Воспользовавшись случаем, господин граф вновь вернул разговор к проблемам вокруг Севастополя. Используя промахи Меншикова и Горчакова, он намеревался свести старые счеты с людьми, которые в свое время попортили ему много крови. Михаил Павлович отнюдь не был ангелом в белых одеждах и хорошо помнил все серьезные обиды, когда-то ему нанесенные в жизни. Его любимая поговорка была: «Кто старое помянет, тому глаз вон. А кто забудет, тому оба». Именно этим устоем Ардатов всегда руководствовался в своей придворной жизни. Меншикова, Данненберга и Петра Горчакова ему было совершенно не жаль.