– Теперь представим ситуацию. Корчмарь вне себя от горяи позора – особенно когда выяснилось, что дочь несет ему в подоле выблядка, мамзера…[14] Да и вокруг все уже знают об этой истории и с удовольствиемперетирают корчмарево горе; где вы видали, чтобы население любило корчмарей, даеще таких угрюмых? И тогда… внимание, подбираемся к леденящему поворотуистории… Тогда старик прилюдно проклялпрохвоста каким-то страшным еврейскимпроклятием… Между прочим… – Он откачнулся на стуле и вытянул своибесконечные ноги так, что те коснулись Петиных под столом. – Между прочим,знаете ли вы, что существует кабалистический обряд-проклятие, древнейший иубийственный: «Пýльса де нýра». Это как бы прямое обращение кНебесному Суду с конкретным обвинением в преступлении того или иного человека ис требованием для него самой суровой кары. Но, во-первых, для того чтобыпроклятие сработало, нужны десять взрослых мужчин и знание самого ритуала;во-вторых, действует он только в среде еврейского народа, иначе бы Гитлернедолго гулял по земле… Наш корчмарь был, конечно, попроще, кабалы явно неучил, заклятий не знал, но понимаете… сила горя и ярости вкупе с невероятнымотчаянием… возможно, и придает каким-то произнесенным словам мощь свершенья.Или скажем возвышенно: вопль его, его кровавая жалоба достигли ушей Всевышнего!

В кухне давно горела настольная лампа, освещая хозяина игостя теплым неярким светом.

Замкнутый, утонувший в глубоких сумерках двор весь былусыпан веселыми электрическими заплатками, а за окном – кивая, размахиваяруками, нацеливая на гостя палец, пожимая острыми плечами – рассказывалстранную историю плывущий над верхушкой ели профессор Вацлав Ратт.

– Далее у нас – неизвестность, то есть антракт вспектакле. Хотите еще выпить? Нет? А я, пожалуй, продолжу… Да, у нас антрактлет эдак на пятнадцать. Ничего не знаем – кукольник продолжал бродяжить,расставлять свой балаган на любой площади, среди ярмарочных рядов, на постоялыхдворах, в подворьях замков… старательно обходя в своих маршрутах тот самыйгородок, – тем более что слухи о проклятии и мести корчмаря до него окольнымипутями дошли. Да и к чему рисковать? О девушке он тосковал, это правда, новедь, в конце концов, собственная задница куда более близкий родственник, чемсамая распрекрасная женщина…

Но годам к пятидесяти подустал, решил угомониться и где-тоосесть. Был городок такой, Стани́лав, там он и причалил. Купил домик, всарае устроил мастерскую по изготовлению игрушек… и дело пошло, пошло: онмастер был, и, видимо, талантливый механик, да и вообще парень на все руки. Егоигрушки нравились и детям, и взрослым. В конце концов приглядел он себе ещемолодую бездетную вдовушку и решил жениться, ну, и родить детей. Нормальнаяскучная история… Кабы не корчмарь! Вы помните, что его кровавая жалоба дошла –дошла-таки! – до ушей Всевышнего? И вот в положенный срок родила вдовушкапервого сына… Странный родился ребенок: смеющийся. Это мой отец уже потомдоискался в энциклопедиях и справочниках и с друзьями-докторами многаждыболезнь эту обсуждал. А в детстве бабка просто говорила мне: «Он смеялся». «Нуи что, бабуля, что смеялся? Это ж хорошо, когда дети смеются?» А она мне: «Недай Бог!» Словом, когда они поняли, что ребенок родился ненормальным, то решилипереломить судьбу. И через какое-то время матрона, хоть и стукнуло ей тридцатьпять, родила кукольнику второго сына. Глянули они в его смеющееся лицо… и свет,как говорится, померк в их глазах.

Вот тогда петрушечник вспомнил о проклятии корчмаря,вспо-омнил… Значит, вот чем и кем пришлось отвечать ему за содеянное зло… Онбы, конечно, смирился, сломался, если б не жена. За что, спрашивается, беднойженщине страдать? В чем она виновата? Степень отчаяния – вот что в конечномитоге решает дело, скажу я вам. Степень отчаяния! Не решимость противрешимости, а отчаяние против отчаяния… Стали они искать-спрашивать и разузнали,что где-то в селе живет некая старуха, и она, мол, в подобном несчастье помогает.Сейчас такую старуху назвали бы «экстрасенсом» или «ясновидящей», верно? Атогда говорили просто, как оно и было: ворожея, колдунья.

Ну-с, поехали к колдунье в то дальнее село… Я, знаете, вдетстве, слушая эту бабкину историю (а она мне ее мно-о-ого раз перед сномрассказывала), любил представлять себе ту дорогу: на чем они добирались – набричке, наверное? Я тоже ежегодно ездил на каникулы к родителям отца, в деревнюОлешна – три километра от городка Бланско. У деда там было крепкое хозяйство:куры, утки, кролики, свиньи. Самое счастливое воспоминание: мой велик мчит посельской дороге под рвано-зеленым солнечным пологом, сквозь запахи трав иневероятный птичий гвалт, сквозь могучую музыку леса, пахучую, телесную,влажную жизнь почвы… И я представлял, как едут те несчастные через лес набричке, сквозь птичий гомон, сквозь жизнь… в попытке обмануть смерть и отвадитьее от дома…

Неизвестно, как и чем отплатили старухе за совет, но совет,судя по всему, получили – ибо, вернувшись домой, кукольник заперся в мастерскойи неделю там провел один, как в заточении: вырезал, вытачивал, выпиливал,расписывал и клеил, придумывал хитрый замочек к тайнику… Моя бабка утверждала, чтоколдунья велела смастерить точную копию проклятчика и вдобавок ма-аленькуюкуколку «с красными волосами». Почему с красными? Вот это интересный вопрос…Оставим в стороне трактовку этого цвета на Востоке. Там – например, в Японииили в Китае – красный цвет означает смелость, мужество, жизнь. Но в Европекрасный цвет всегда был знаком преступления, искупаемого на эшафоте. Поэтому ипалач, проливающий кровь, обычно одет в красную рубаху. В европейской традициикрасное всегда означало огненное, хтоническое начало, то есть нечтопотустороннее: вспомните хотя бы красные колпачки всех петрушек.

Чего добивалась этим колдунья? Не знаю, возможно, пыталасьпересилить проклятие корчмаря. Или укрепить жизненные силы рожениц. Будемсчитать, что она руководствовалась лишь подобными соображениями, иначе догадкибог знает куда могут нас завести.

Кстати, проклятие «Пульса де нура», о котором я упоминал, впереводе с арамейского означает: «Удар огня». Но это так – замечание в сторону…Кукольник сделал все, что она велела. Говорю же вам: отчаяние против отчаяния.Но и это была лишь половина дела. А завершила его та же колдунья: к ней опятьпоехали в несусветную даль, и она, как утверждала моя бабка, Корчмаря, вместе сплодом в его чреве, за-го-во-рила…

– Послушайте, Вацлав, – не выдержал Петя. – Явсе понимаю, история, чего уж там, остросюжетная до того, что в воздухе серойзапахло, и, по-хорошему, из нее бы следовало кукольный спектакль сделать. Но…может быть, мы с вами будем оперировать какими-то другими понятиями? Магия кукол,само собой, – древняя отрасль нашего хозяйства: японские догу, индийскиекатхпутли, говорящая голова Альберта Великого, ну, и золотые служанки хромогоГефеста и прочие штуки… А есть ведь еще и так называемые «куклы-убийцы» – тожепрелесть. Я сам все это люблю, но… не сейчас. Не сейчас! Сейчас я бы хотелразобраться в собственной судьбе: почему она должна была споткнуться о какую-топроклятую чужую куклу? Скажите мне откровенно: вы верите во всю эту ворожбу?